Станислав Грибанов - Василий Сталин. Письма из зоны

Да, по поводу 10 июня. Во-первых, поезд, на котором ты собиралась приехать 20 числа, отменен с 15 мая. Так что надо точно знать час твоего приезда 10 июня. В принципе, я уже договорился, но теперь надо время приезда. Давыд Иванович очень любезно не требует предупреждать за неделю, а за пять дней. Такую любезность надо ценить и не подводить с прибытием. Так что максимум 4 июня я должен сообщить точное время твоего прибытия, дорогая моя…

Хорошо бы Светлане сказать, как только она появится на горизонте, чтобы она по дороге узнала, как дела у Николая Владимировича. Жив он или отдал душу Богу? Вообще, как только Светлана появится — гони ее ко мне.

Вот пока и все, что я могу тебе сказать, вернее, написать. Время тянется, как старая кляча. Грущу и жду тебя. Сегодня поглядел на календарь и так далеко показалось это 10 июня, что настроение испортилось.

Пиши, как здоровье, как дела. За меня не беспокойся.

Жду писем от тебя и Линушки. Расцелуй ее.

Крепко целую. Василь».

Полянский был адъютантом генерала В. И. Сталина и через него Василий Иосифович хлопотал о деле развода с Екатериной Тимошенко. Фактически-то он с ней давно уже не жил. Василий считал, что человеческие отношения важнее всяких юридических формальностей, но условия, в которых он оказался, требовали пересмотреть и формальную часть личной жизни.

Вот письмо бывшему, адъютанту:

Полянскому — о прекращении брака

«22 мая 1956 г.

Виктор Семенович!

Надо сходить в суд. Попросить поднять архив и переслать мне копию решения о разводе с Е. Тимошенко. Ты знаешь адрес и кто был председателем. Не поленись и сделай быстренько. Полученное запечатай в конверт на мое имя и передай К. Васильевой, а она передаст мне.

Если архив похерен или будет какая-либо неувязка и ты не получишь копию решения суда (что было бы очень печально — надо постараться и получить), то пришли мне справку — сам вспомни: когда и кто председательствовал, а я тогда официально запрошу через соответствующих людей, но это делать не хочется. Самое лучшее — если бы ты прислал копию приговора.

До скорой встречи.

В. Сталин».

Дело с разводом затягивалось. Василий переживал, нервничал и в письмах его боль и тревога за самое дорогое, что у него еще осталось — любовь к Капе Васильевой…

Спустя месяц он пишет:

«20 июня 1956 г.

Капа!

Оба твои письма прибыли после моего — к тебе. Что я могу добавить к написанному? Ничего.

Если ты можешь приехать 24-го, то прошу тебя — приезжай. Личного свидания не будет, но поговорить мы сможем, а это очень нужно. Не делай глупостей!..

Подробно поговорим при встрече.

Самое главное — успокой Линушку.

Василь.

Черт бы побрал эту проклятую жизнь!»

«Здравствуй, родинка!

…Ни в чем я тебя не обвинял и не обвиняю. Ты это знаешь. То, что сделал — надо было сделать. Другого выхода в тот момент не было. Сделал правильно — для нас же. Объяснить в письме подробно невозможно.

Разве эти подлецы могут понять, что происходит тяжелейшая, труднейшая борьба за существование, за жизнь, за любовь. Разве поймут острословы, любители сенсаций, что не при всех обстоятельствах форма этой борьбы бывает благообразна. Мне сейчас наплевать на формы — важна суть.

Ты хотела «свободного Василия» и ты его получишь. А как это будет сделано — не все ли тебе равно?.. Твоя горячность подтверждает, что я верно поступал, взяв все только на себя. Мне не страшно мнение всех (как это пишет Светлана), я слишком хорошо узнал цену этому мнению, чтобы обращать на него внимание. Но мнение твое — для меня все… Светлана набросилась на меня, «взорвавшись», как она пишет, после твоего телефонного звонка. Дело ее — взрываться или не взрываться, но, по-видимому, ты немало способствовала накоплению гремучего вещества в ней для взрыва. Если ты считаешь, что правильно поступила — дело твое. Но, думаю, что надо было сначала приехать, окончательно все выяснить и только потом, может быть, и в более резкой и обличающей форме выступать.

Светлане и так досталась не легкая жизнь. Силы ей очень и очень нужны, а тратить их на беспричинные «взрывы» не вижу смысла. Ее энергия пригодится на более существенные и полезные вещи. Суть в тебе, а не в Светлане, в наших взаимоотношениях. Нам решать.

Не следовало мне писать это письмо сейчас, надо было для пользы дела еще немного подождать, но ты вынудила меня поспешить. Чувствую, что ты в своем гневе беспричинном можешь залезть в такие дебри, из которых не выберешься.

Думай, мать, решай… Слово и дело за тобой.

Жду Василь.

1.10.56 г.»

И Капа решила — она сделала аборт…

— Узнав об этом, Василий не находил себе места. Он был просто в бешенстве! Метался, кричал на меня, потом сник и в ту встречу мы расстались, так что-то и не договорив… — спустя годы вспоминала Капа те напряженные дни. А тогда, в начале июля, Василий объяснял сложившуюся ситуацию Лине:

«На мать особенно не следует взваливать вину в том, что произошло. Больше всего виновата обстановка, в которую я попал… Когда обстановка будет другая, она многое поймет и только от нее будет зависеть дальнейшее. Поэтому, дорогая моя, надо облегчить жизнь матери — хотя бы в том, чтобы у тебя было все в порядке…»

Обстановку для выяснения отношений двух любящих сердец круче и не придумать! Вот в одном из писем Василий пишет: «Очень прошу тебя приехать, очень! Если тебе не хочется встречаться со здешними начальниками, учитывая нашу последнюю встречу, то это зря.

Во-первых, от них никуда не денешься. Во-вторых, они великолепно знают все мои переписки, встречи и т. д., а поэтому им известно мое к тебе отношение…»

В другом письме объясняет: «Нам не дали поговорить так, как хотелось бы, потому что видели твою взвинченность. Следовательно, стоит приехать, успокоившись. Спокойно попросить свидания и спокойно поговорить. Основная твоя вспышка прошла и, думаю, что разговор состоится спокойный и деловой. Конечно, если ты приедешь опять в таком настроении, то опять нам не дадут поговорить одним, а при даже таких посторонних, которые все знают, как П.П., сама понимаешь, интимные разговоры не получатся…»

Вспышка-то была не без оснований. Начальство централа, действительно, знало и переписки сына Сталина, и всех, кто его посещал. Капе тюремщики шепнули, по секрету, что на личном свидании у зэка Васильева была Тимошенко. И вот реакция Капитолины:

— Тогда я решила все оборвать. Свидание последнее состоялось официально — в присутствии начальника тюрьмы. Я просила его не передавать мне никаких писем. Детям объявила о своем решении — чтобы и они имели ввиду…

А Василий все успокаивал:

«Мать! Не пори горячку. Надо добиться, чтобы нам дали поговорить наедине, а после твоего последнего приезда это не так легко добиться — многое будет от тебя зависеть. И, по меньшей мере, разглагольствуй со «всевышним». К несчастью, будет опять он, т. к. Козик в отпуске. С одной стороны, это лучше — легче, мне думается, дадут поговорить наедине. Но, с другой стороны, могут сослаться на отсутствие Козика и не дать поговорить наедине. А разговор при них, сама понимаешь, чушь.