Николай Хохлов - Патрис Лумумба

Созданная Кашамурой партия Центр африканской перегруппировки заявила о своем появлении радикальной программой. В ней содержались пункты: обновление конголезской экономики, создание государственных компаний и кооперативного сектора в деревне, выборы рабочих комитетов на промышленных предприятиях, организация административных советов. Ключевые позиции, составляющие экономический и финансовый фундамент страны, должны находиться в руках государства. Центр африканской перегруппировки — единственная политическая партия в Конго, провозгласившая курс на национализацию. О бельгийской администрации Кашамура высказывался вполне определенно: она сгнила и подлежит слому. Этого было вполне достаточно, чтобы вызвать панический страх у европейских поселенцев. В центральном правительстве Кашамура занял пост министра по делам культуры и информации.

Кашамура сошелся с Пьером Мулеле, принявшим пост министра просвещения. Мулеле считался теоретиком Партии африканской солидарности и был заместителем Антуана Гизенги. В злобном памфлете «Проникновение коммунизма в Конго» Пьер Мулеле характеризовался как человек, следующий учению марксизма-ленинизма и потому представляющий «угрозу обществу». По заданию Лумумбы министр просвещения готовил проект реформы школьного образования.

Одним из самых интересных людей в кабинете был Морис Мполо — министр по делам молодежи и спорта. Он приходил на заседания и совещания в военном костюме: в «Форс пюблик» он дослужился до старшины — высшего звания для конголезца. До знакомства с Лумумбой Мполо мечтал о создании автономной республики озера Леопольда со столицей в городе Инонго, где он родился. Потом выяснилось, что «автономная республика» была для него формой борьбы с колониальным режимом. Мполо вступил в партию Патриса Лумумбы и стал ее активным работником. Среди солдат он пользовался огромным авторитетом, что имело большое значение для Национального движения Конго, для правительства.

По европейской традиции была отдана дань уважения университету Лованиум, представитель которого Томас Канза стал полномочным министром Республики Конго в ООН. Он окончил университет в Бельгии, затем учился в американском, Гарвардском. Первый конголезец с европейским университетским дипломом, единственный человек в правительстве с высшим образованием. Автор ряда исследований об экономическом и политическом положении Бельгийского Конго.

Томас не состоял ни в каких политических партиях. Семья Канза хорошо известна и в Леопольдвиле и в Конго, ее знает и бельгийская интеллигенция. Глава семьи Даниэль Канза, прослужив длительное время в армии, вернулся в Леопольдвиль и включился в освободительное движение, охватившее Нижнее Конго. Он становится вице-президентом альянса АБАКО, занимает различные административные посты. Он был первым бургомистром Леопольдвиля. Участник многих совещаний с бельгийскими делегатами, предшествовавших Конференции круглого стола. К его мнению прислушивались, многие считали Даниэля Канза фактическим руководителем АБАКО. Все его сыновья получили приличное образование. Андре Эдуард Канза, окончивший бельгийский университет Лувен, работал генеральным директором административной школы в Леопольдвиле. Младший, Самуэль, продолжал учебу в Бельгии, а Филипп был директором полицейской школы в столице. Одновременно он подвизался на поприще журналистики. Редактировал газету «Конго», со страниц которой пугал читателей коммунизмом. Входил в директорат конголезского агентства печати. Не соглашался с бельгийцами по вопросу колониального управления, но выступал заодно с ними в злобной критике социалистических стран. Томас Канза не разделял политических взглядов отца и Филиппа — он поддерживал усилия Патриса Лумумбы, направленные на создание единого, независимого и демократического Конго. Он восхищался эрудицией и начитанностью Лумумбы.

Невысокого роста, толстощекий, меняющий в день по нескольку костюмов, всегда куда-то спешивший, Бомбоко мог часами произносить тирады на все без исключения темы. Во Дворец Наций он появлялся в шапочке из леопардовой шкуры. Неглубокая, конусообразная, она каким-то чудом держалась на спиральках густых черных волос. Встречаясь с Лумумбой, Бомбоко артистически снимал головной убор, привычным жестом отправлял его под мышку, почтительно наклонялся и замирал на месте. У него была своя, неповторимая манера вести разговор.

— Я еще раз согласился с вами, господин премьер, — обращался он к Лумумбе, — когда анализировал наш последний разговор. Действительно, наша внешняя политика должна быть активной, и я всегда буду руководствоваться этим замечательным принципом. Знаете, я вспомнил слова Спаака: нельзя во время игры показывать карты партнеру. Мы начинаем закладывать основы конголезской внешней политики. Мы не можем ограничиваться сотрудничеством с одной Бельгией. Ваши указания вызвали у меня кое-какие идеи...

Министр внутренних дел Кристоф Гбенье все время подтрунивал над Бомбоко, называя его африканским Дон Жуаном, намекая на любовные похождения красавца Жюстена. Но тот умел ловко выкручиваться. Секретарем у Бомбоко работала девица, прибывшая в Леопольдвиль из Женевы. Познакомился он с ней в Брюсселе. Советским корреспондентам, которые заходили на прием к министру иностранных дел, она представлялась удивительно просто, по-домашнему:

— Дуня...

Дочь русских эмигрантов, Дуня получала хорошее жалованье и раскатывала на служебной автомашине Бомбоко. Министры не сдерживали понимающих улыбок, когда Бомбоко ударялся в объяснения, насколько ценным помощником является для него Дуня: вечерами она слушает передачи Московского радио и обо всем докладывает своему шефу...

Бомбоко относился к категории тех людей, о которых говорят как о лукавых царедворцах. Все его существо трепетало от радости, когда он узнавал, предугадывал ход рассуждений начальства. Умел выбрать момент, когда нужно было поддакнуть, когда промолчать. На многих собеседников Бомбоко производил впечатление искреннего человека, ибо мысль, заимствованную, как правило, у премьера или президента, развивал уже как свою — увлеченно и страстно. При встрече с советскими представителями говорил:

— Меня интуитивно тянет к вашей стране. Колосс, северный колосс! Как только подрастут мои дети — отправлю их на учебу в Советский Союз. Меня нисколько не пугает, что они станут коммунистами. Вот вам мое мнение, дорогие товарищи и братья...

Кристоф Гбенье, узнав о содержании беседы, рассмеялся.

— Уж очень много у него детей: вам придется открывать специальный бомбоковский интернат! Кроме того, он и американцам говорит то же самое. А свое потомство он наверняка будет пристраивать в Брюсселе. Я хорошо знаю этого конголезского талейранчика и не верю ни единому его слову. Лумумба все воспитывает его. Посмотрим, что из этого получится.