Федор Трофимов - Мой век

Конечно, с самого начала не содействовал перестройке в Карелии и стиль работы обкома партии во главе с первым секретарем.

Я знал В. С. Степанова много лет. Впервые мы встретились в Спасской Губе. Оба находились в командировке по своим вопросам. Мне нравились его смелые, откровенные суждения. Потом мы встречались с ним в Финляндии, когда он был еще сотрудником нашего посольства. Встреча была дружеская, открытая. По возвращении Степанова в Петрозаводск наши отношения остались товарищескими. И если критикую его на этих страницах, то только ради объективности. Скажу прямо: высокая должность подпортила Степанова. Он изменился. Выступили наружу отрицательные черты его характера: жесткость, сухость, прямолинейность. Это не могло не сказаться на стиле работы обкома партии. Он работал так же, иногда даже и хуже, чем до перестройки. В его методах преобладало администрирование и командование. Непререкаемая власть первого секретаря из-за личных качеств Степанова не только не ослабла — усилилась. Больше стало чинопочитания.

А между тем, пришла пора выборов в Верховный Совет СССР, началась избирательная кампания. В. С. Степанов избрал себе тот же округ, в котором всегда баллотировался его предшественник. Это заметили. Оптимисты были уверены: «первый» непременно победит; так было всегда…

И вот впервые в Карелии альтернативные выборы состоялись. В. С. Степанов не набрал и пятой части голосов.

Может быть, это случайность, единственный в стране факт? Отнюдь. Сокрушительное поражение на выборах потерпели десятки первых секретарей обкомов и горкомов партии. Народ после долгих лет безмолвия наконец сказал свое слово, выразив решительное недоверие тем партийным деятелям, которые, формально признавая необходимость перестройки, на деле противодействовали ей, даже и не помышляли об отказе от прежних бюрократических методов. Сделать бы Центральному Комитету партии, да и самим провалившимся, выводы. Но где там! Потерпевшие фиаско на выборах партийные боссы даже и не подумали об отставке, теплых должностей не покинули.

Степанов после выборов оставался первым секретарем обкома более года. Работа у него, конечно, не ладилась. В конце концов отбыл в Москву.

Потом в партийной организации было много дебатов, выборов, перевыборов — и мало дела. Это болезненно сказалось на экономике. Стали рушиться складывавшиеся десятилетиями хозяйственные связи между предприятиями, отраслями, регионами страны. Разваливалась дисциплина. Производственные коллективы лишались последних остатков заинтересованности в работе. Продолжало ухудшаться и без того бедственное состояние сельского хозяйства. Половинчатые нерешительные реформы не давали желаемых результатов. Итог печальный: в 1991 году экономика была в глубоком кризисе, полученном по наследству от прошлого. Каждый из нас чувствовал это на себе, видел своими глазами. Полки магазинов пустовали. Людям осточертели талоны, очереди и дефициты. Где выход? Общество дает на этот вопрос однозначный ответ: выход — в коренных реформах, в переводе экономики на рыночные отношения. Переход этот был начат, но шел трудно, встречал упорное сопротивление административно-командной бюрократической системы.

19 августа 1991 года противники реформ пошли на крайнюю меру — государственный переворот. Выступление их не случайно состоялось 19 августа. На 20 августа было намечено подписание союзного договора, который не устраивал заговорщиков. Ослепленные великодержавными амбициями, они считали, что договор предоставляет слишком широкие права союзным республикам и не может быть принят, он приведет к хаосу. В стране должен быть установлен другой (прежний) порядок.

Надолго запомнится утро того злосчастного понедельника. Мы дома, как всегда в это время, собрались у телевизора, чтобы послушать очередные известия, а услышали внеочередные зловещие новости! Президент СССР М. С. Горбачев отстранен от своих обязанностей; власть захватил государственный комитет по чрезвычайному положению во главе с вице-президентом Янаевым. Диктор читает обращение заговорщиков к народу. Сухие приказные слова, выдержанные в духе худших сталинских времен, режут слух, зовут к прошлому, к казарме, к дисциплине в оковах.

Откровенно скажу, меня зазнобило от неожиданности и тревоги: люди сделали только первое движение, чтобы выпрямиться, и уже их бьют по голове! Сразу сказал всполошившимся домашним, соседям: это попытка переворота.

Слава Богу, их быстро остановили. Мы все помним, как это было. Против заговорщиков поднялась Москва. На улицы столицы вышли сотни тысяч людей, чтобы защитить Верховный Совет РСФСР, президента России Б. Н. Ельцина, которые возглавили борьбу против хунты. Москву поддержали Ленинград и другие города. Не остался в стороне и наш Петрозаводск. Уже днем 19 августа народный депутат РСФСР И. И. Чухин принял из Москвы по телефону обращение Ельцина, Руцкого, Силаева и Хасбулатова «К гражданам России». Текст обращения был распечатан на машинке и расклеен на афишных тумбах, на стенах домов, телеграфных столбах, автомашинах. Я прочитал впервые обращение на оконном стекле в автобусе, перевозившем дачников. Автобус ожидал пассажиров на отведенной ему стоянке. Люди подходили, читали обращение. Раздавались возгласы: «Я за Ельцина», «Держитесь Ельцина!», «Подождите, не спешите!», «Поживем — увидим».

Вечером 19 августа Президиум Петрозаводского горсовета во главе с его председателем Колесовым принял решение, в котором осудил неконституционные действия ГКЧП и объявил, что на территории столицы Карелии действуют законы России.

Через сутки, вечером 20 августа, в Петрозаводске на площади Кирова состоялся многолюдный митинг, который прошел в обстановке такого подъема, единодушия и такой решимости, каких не бывало у нас никогда раньше. Участники митинга твердо заявили: «Не отдадим свободы никому!»

Путч поддержали по указанию сверху обкомы, крайкомы, рескомы партии. По всем данным, эту же позицию занимал и наш карельский реском. Справедливо то, что деятельность партии после этого была приостановлена. Но возникал вопрос, как же быть в этой обстановке рядовым коммунистам? Мне моя совесть подсказывала решительно отмежеваться от изолгавшейся верхушки игроков, которые ради своих корыстных интересов готовы на любое преступление. Но я был за то, чтобы не терять связи с товарищами по партии, рядовыми коммунистами, а вместе идти вперед дорогой демократии.

Конституционный суд, на протяжении нескольких месяцев разбиравший дело КПСС, признал, что деятельность первичных партийных организаций была незаконно запрещена указом Президента РСФСР, первичные организации могли и могут беспрепятственно вести работу. Но, как считали тогда многие, он не до конца выполнил задачу, ушел от оценки основного вопроса: была ли конституционной деятельность КПСС.