Брюс Дикинсон - Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden

Выходные по большей части проходили в замке Элмли за потреблением изменяющих сознание объемов галлюциногенного сидра «Скрампи». Паб был расположен у подножия холма, вдоль которого можно было пройти к руинам замка. Хозяйка заведения позировала обнаженной для журнала Mayfair, и у нее можно было купить ню-фотографии. Сидр разливали в пластиковые контейнеры, часто добавляя лимонад, чтобы эта мутная жидкость слегка шипела.

Заядлые выпивохи, словно кататоники, неподвижно сидели в салун-баре. Вся мебель там была развернута в обратную сторону, а на полу была начертана пентаграмма. В углу находился телевизор, подвешенный к потолку. Чтобы посмотреть его, нужно было заглядывать в зеркала, расположенные в верхней части окон. Вся эта сцена напоминала сборище пьяных покойников, в дурацких позах сидящих на своих стульях с потеками сидра вокруг ртов. Под конец вечера все они возвращались домой, некоторые – в маленьких синих инвалидных креслах.

Я покинул этот рай для сумасшедших, предпочтя ему могущественный мегаполис. Присоединение к Iron Maiden означало, что я стал получать огромную сумму в сто фунтов в неделю – поэтому я снял комнату в Стэмфорд Брук, в Западном Лондоне.

Через весь город я приехал в штаб-квартиру Maiden, расположенную на Данбери-Стрит в Айлингтоне. Если бы мне нужно было выбрать персонажа из сказки про Винни Пуха, чтобы ассоциировать себя с ним, то это, несомненно, был бы всегда преисполненный безграничного энтузиазма Тигры. И вот легко и свободно я взлетел по шаткой лестнице в офис на первом этаже и отрапортовал: «Новый вокалист прибыл, готов исполнять свои обязанности».

Смолвуда это не впечатлило. «Иди-ка приоденься получше, – сказал он. – Ты выглядишь как грузчик».

Я спросил Клайва, что мне нужно сделать, чтобы выглядеть как манда. Он сказал. Мотоциклетная куртка-бомбер, полосатая футболка, белые кеды… единственной проблемой были джинсы-стретч. Не то чтобы я что-то имел против, но такие джинсы были спроектированы для людей с ногами на шесть дюймов длиннее, чем у меня. Лень подсказала простой выход: завернуть их снизу. Я купил одежду за наличные и передал Роду полученную сдачу вместе с чеком.

С музыкой дела обстояли намного легче. Рядом со станцией метро «Каледониан-Роуд» располагалась репетиционная студия под названием «Eeze Hire», и там мы зависали каждый день, чтобы сочинять песни. Это было очень плодотворное время. Припевы, сформировавшие стилистику нашего первого совместного альбома, были созданы именно там, хотя кое-что было написано и в студии «Хэкни», где проходило мое первое прослушивание.

Прежде чем приступить к записи альбома, мы отыграли серию концертов, кульминацией которой стало выступление на хедлай-нерской позиции в театре «Рэйнбоу». Ирония продолжала сопровождать меня: я ведь так мечтал когда-то выйти на сцену фестиваля Shots, снимал там забавное видео вместе с Samson, а вот теперь сам возглавлял его с Iron Maiden.

Перед этим мы дали несколько разогревающих концертов в Италии. До этого я никогда не выступал за пределами Великобритании и, если не считать школьной экскурсии, вряд ли вообще бывал за границей. Поехали мы туда на туровом автобусе. В таких автобусах я тоже прежде никогда не ездил. Там имелся туалет, который был бы даже полезен, не будь в нем запрещено испражняться, что делало его лишь плодом воспаленного воображения в ситуации, где с кем-нибудь случилась бы кишечная катастрофа.

На первых концертах я, как и любой новичок, очень нервничал. Мы пробовали новый материал и оценивали мнения людей. Я купил пару черных штанов из спандекса, носить которые требовал металлистский этикет в том случае, если вы не носили джинсы или гладкие лосины, как это делал Стив – и в таком виде мы делали фотосессии с Россом Хэлфином, который был на тот момент фотографом группы. Нам было предложено смотреть в камеру и выглядеть подобающе диким образом. Потом были сделаны фотография в душе, фотография в длинном бетонном коридоре и в различных других типах окружения, в подборе которых Росс был чрезвычайно искусен.

Концерт в театре «Рэйнбоу» имел большой успех. Насколько я помню, пресса писала о нем хорошие вещи, и в целом отзывы журналистов были позитивными для нового вокалиста. Конечно, пребывание в Samson способствовало моей известности, однако фанаты предыдущего вокалиста, Пола Ди'Анно, остались невпечатленными. Один из них даже написал жалобное письмо, в котором подробно описал ужас, что он испытал, услышав, как его любимые песни звучат сквозь «сирену воздушной тревоги», и, кажется, он также добавил несколько нелестных эпитетов касательно бетономешалки.

Роду очень понравилось это выражение насчет сирены, и он подхватил его и стал использовать как подтверждение качества моего тогда еще не ставшего легендарным завывающего тенора, каким он продемонстрирован, к примеру, в таких песнях, как «Run to the Hills». Меня стали называть «человеком-сиреной». Кстати, по этой причине я всегда чувствовал себя как Человек-Слон [10] Джозеф Кэри Меррик (5 августа 1862, Лестер – 11 апреля 1890, Лондон) – живший в Викторианской Англии человек, также известный как Человек-слон, который приобрел популярность из-за чудовищно деформированного тела. . Род был не столько режиссером циркового манежа, сколько импресарио, организатором и управляющим команды артистов и групп, всеми которыми руководили из тайного вагончика, стоявшего за большой горой. В этом же вагончике подсчитывались барыши.

У каждого имелось прозвище, данное руководством. Даже к именам людей из команды техников и грузчиков были добавлены какие-нибудь нежелательные эпитеты. Например, когда наш продюсер Мартин Берч приезжал на репетиции на своем «Рейнджровере», на его ботинках можно было видеть налипшую солому. Поэтому в выходных данных нашего альбома он был обозначен как Мартин «Фермер» Берч. На самом деле, конечно, все это было совершенно безобидным и лишь через несколько лет начало становиться утомительным.

После шоу в «Рэйнбоу» мы всерьез настроились на новый альбом. Помимо того, что это был первый альбом с новым вокалистом и совершенно другим вокальным подходом, он был также критически важным альбомом для группы, от чего в воздухе витала не слишком приятная нервозность. Традиционно именно третий альбом определяет то, является ли этот момент для группы или сольного исполнителя концом начала или началом конца.

Культура музыкального альбома, культ 40-минутной долгоиграющей пластинки с двумя сторонами, продолжает существовать и по сей день, даже во времена цифровых технологий. Я думаю, есть несколько причин того, почему это так, а сам формат записи положительным образом повлиял на художественное видение.