Брюс Дикинсон - Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden

Два дня командных тренировок – и вот я уже лечу на «Фоккере» на первой позиции на авиашоу с участием девяти самолетов. Я завершил пятнадцатиминутный бой, преследуя триплан Sopwith. Мы взлетали над толпой, спускались вниз и проносились над головами зрителей, а потом изобразили перестрелку. Я нажал на кнопку, выпускавшую струю дыма, и, «подбитый», улетел прочь, но вернулся для финального торжественного пролета.

Представление безопасно для зрителей, и существуют строгие правила, благодаря которым это так. Однако для пилотов, преследующих друг друга на малой высоте, все обстоит несколько иначе.

Опасность возникает, когда подлетаешь слишком близко к хвосту чужого самолета или когда врываешься в струю воздуха, закрученного чужим пропеллером. Довершают картину примитивное управление и такая же примитивная аэродинамическая поверхность крыльев. Самолет может внезапно и без всякого повода наклониться крылом к земле, и пилот должен срочно принимать меры, чтобы машина не рухнула вниз, превратившись в кучу дымящихся обломков. Когда летишь высоко, это просто неприятно, но когда ты должен выступать на высоте 50 футов над землей перед 25 000 человек на авиасалоне в Даксфорде, нужна предельная концентрация.

После насыщенного лета я хотел подготовить почву для того, что должно было стать очень важным альбомом Iron Maiden. Стив был недоволен тем, что мы сочиняем песни в репетиционной студии. Он считал, что кто угодно может встать снаружи у входной двери с диктофоном и украсть альбом даже раньше, чем мы его запишем. В итоге мы пошли сразу в звукозаписывающую студию, чтобы сочинять, репетировать и записываться в одном и том же месте. Это было одно из лучших принятых нами решений.

Я обсуждал возможность использовать для мирового турне большой реактивный самолет. Род обрадовался такой перспективе. Начало гастролей запланировали на февраль 2015 года. Сам же альбом настолько разросся, что стал двойным. Технологии цифровой записи позволили мне самостоятельно написать фортепианные партии. В этом альбоме было две «авиационные» песни – «Death or Glory» (о Красном Бароне и жизни и смерти на передовой воздушной войны) и «Empire of the Clouds», мой эпический гимн, сыгранный на фортепиано двумя пальцами.

Я сидел дома со скромным электрическим пианино, которое выиграл в благотворительную лотерею, и делал наброски отдельных фрагментов, а также атмосферного интро. Мой план состоял в том, чтобы создать эпический боевой гимн о воздушных войсках Великой войны, и фортепианная партия должна была его открывать. Впрочем, «Death or Glory» сказала все то же самое при помощи намного меньшего набора выразительных средств.

У меня дома есть несколько артефактов, которые я приобрел на аукционе, связанном с дирижаблями. Все, что касалось Германии, продавалось на том аукционе по запредельным ценам: посуда, алюминиевые осколки от разбившихся «Цеппелинов» и прочее. Однако меня интересовало британское авиационное наследие. Особенно мне понравились два предмета из списка лотов. Первым были карманные часы, принадлежавшие одному из немногих выживших пассажиров R101. Этот британский дирижабль потерпел крушение во время первого же рейса, и большая часть летевших на нем людей погибла. Вторым предметом была пивная кружка с того же воздушного судна – возможно, сувенир.

Она была упакована в кожаный футляр с тиснением. На потемневшей от времени коже был изображен сам дирижабль с регистрационным номером G-FAAW. На одной из сторон кружки имелась надпись «Наш экипаж рад приветствовать вас на борту».

Придя поздним вечером домой из паба, я сел за клавиши и принялся вновь и вновь наигрывать вступление. В моей домашней библиотеке есть много редких изданий, посвященных дирижаблям. Один из них – «Оседлав бурю» Питера Мейсфилда – представляет собой классический анализ катастрофы R101.

Я закрыл глаза, силясь увидеть ряд самолетов Первой мировой, стоящих близ леса в рассветном тумане, пока мороз покрывает инеем их обшивку. Вместо этого перед моим взором предстала висящая в небе огромная серебряная сигара.

Для вдохновения я вполне мог помедитировать над кружкой и часами – они ведь были прямыми ниточками, ведущими к роковому дню крушения. На меня снизошло озарение, и я снова сел за клавиши – на этот раз клавиши концертного рояля уже в студии, после того как остальные участники группы разошлись по домам. «Empire of the Clouds» переросла в историю о R101 – величайшем летательном аппарате, который когда-либо видел мир, настолько большом, что внутри него мог бы целиком поместиться «Титаник».

Это была история о человеческих ошибках, высокомерии, сострадании, героизме и фатальном невезении. Основная часть альбома была не менее амбициозной: за исключением тех случаев, когда идея песни умещалась в короткий формат. Мы не видели причин включать в пластинку короткие треки на том лишь основании, что слушатели больше привыкли к такой подаче. Поклонники Iron Maiden уже знали, что для того, чтобы понять нашу музыку, нужно включать голову.

Когда приехал наш продюсер Кевин Ширли, у нас уже были готовы две или три песни, а остальные были в процессе. Едва соприкоснувшись с цифровыми технологиями, мы быстро их освоили и работали не покладая рук. Сегодняшние Maiden представляют из себя удивительную комби наци юолдскульной исполнительской техники – все, что мы играем, действительно сыграно на живых инструментах – и современных технологий, которые мы используем просто для того, чтобы естественным образом преподнести то, что делаем.

Цифровые жесткие диски позволили записать каждый звук, который был сыгран в студии – хороший, плохой, средненький, без разницы. Внутренняя география студии позволяла нам легко расположиться вокруг ударной установки. Раньше в этом здании был кинотеатр образца тридцатых годов, и для барабанной комнаты такая архитектура подходила идеально. В уголках и закоулках комнат стояли гитарные усилители, каждый из которых был изолирован. У всех музыкантов был собственный выход для наушников, контролируемый со стоящего рядом персонального миниатюрного микшерного пульта. За общую настройку мониторов отвечал Кевин, и это было ключом к получению нужного результата.

По иронии судьбы 6 октября мы начали работу над альбомом с песни «The Great Unknown», а 25 ноября наконец-то начали сводить «Empire of the Clouds».

A 12 декабря у меня диагностировали рак головы и шеи – и мир остановился.

За шесть недель до этого я пришел к тем же выводам, самостоятельно поставив себе диагноз по Интернету. Я понимал, что с моим телом что-то не так. Чрезмерно потел по ночам – но думал, что это из-за слишком толстых простыней в гостиничных номерах. Сплевывал кровь, когда чистил зубы – но может, я просто слишком сильно давил щеткой на десны. Чувствовал себя так, будто подхватил простуду – но это же был ноябрь, а в ноябре и положено простужаться.