Пол Трынка - Игги Поп. Вскройся в кровь

Гайавата делает паузу. «Когда он посылал меня туда… он посылал меня распустить The Stooges».

Через пару месяцев «Фан-хаус» был снесен бульдозерами.

Солнечным днем мы с Билли Читэмом валяемся на лужайке в центре Анн-Арбора, над нами медленно расчерчивают небо самолеты, и Билли объясняет, как устроен механизм героиновой зависимости. Будучи ближайшим помощником Джона Адамса, он непосредственно наблюдал, как вещество постепенно вступает в свои права, овладевая группой и чиня разрушения. Сам он потом лечился красным вином – одним из множества народных средств для преодоления «сестры Морфин». Билли – задумчивый, спокойный, полного сложения человек, он с симпатией вспоминает Дэйва Александера («бешеный чувак, но клевый»), а также Томми «Зика» Зеттнера и его брата Майлза – оба пали жертвами «проклятого героина». Мы оба скорбим по “dum dum boys”, и, увы, через несколько лет мне предстоит узнать о преждевременной смерти самого Билли.

Наверное, нет такой дружбы, которая пережила бы славу. И очень редко бывает, чтобы дружба пережила героин. Никто, наверное, не может быть героем для собственного роуди. Но когда разговор касается бывшего вокалиста, голос Билли становится холодным и четким. Состоя в одной команде, Билли и Игги нередко отправлялись в детройтские гетто на поиски кайфа. Но вместе не торчали. “Dum dum boys”, можно сказать, полегли в бою, а их лидер считал их заменимыми. «Есть такое кино Элии Казана “Лицо в толпе”, там Энди Гриффит становится радиозвездой и начинает карабкаться наверх, забирая все больше и больше силы и власти, и становится все уродливее и уродливее.

Я прямо видел, как то же самое происходит с Джимом: чем популярнее, тем меньше человечности и дружелюбия, тем меньше человеческого отношения к нему самому. Типа: я все делаю сам, а вы просто попутчики. Не знаю, что это: запах власти или наркотики, но я это видел. Ну и ладно, мне-то что».

Когда “dum dum boys” расползлись по домам зализывать раны, вокалист продолжал двигаться вперед. Как он сам говорит, «никакой драматической обреченности». Наоборот, он пытался извлечь выгоду из новых контактов, самым многообещающим из которых был, несомненно, Стив Пол, амбициозный и ловкий владелец нью-йоркского ночного клуба “The Scene”. Человек, как уже говорилось, из продвинутого гомосексуального круга Дэнни Филдса, он сколотил начальный капитал, если верить Игги, на средстве от прыщей, одевался только в голубое и мощно раскручивал Джонни Винтера, для начала добившись для техасского гитариста-альбиноса беспрецедентного аванса в 600 000 долларов от фирмы «Коламбия Рекордс». Пол оплатил Игги и Бетси дорогу до Нью-Йорка, чтобы обсудить перспективы. Продвинулись они в обсуждении настолько, что Пол решил поставить в известность своего близкого друга – и действующего менеджера Игги – Дэнни Филдса, который к тому моменту спустил все свои сбережения, пытаясь удержать на плаву Игги и его команду.

Беседа на холмике в Центральном парке не ладилась. Филдса снедали горе и ревность. Чувство, что его предали, усиливалось уверенностью, что Пол, при всей своей настойчивости и красноречии, раскручивает музыку отсталую и пустую – броскую гитарную мастурбацию. Решив для себя: «Если Стив сделает Игги звездой, каковой (я всегда знал) он может стать, – убью обоих», Филдс сказал Полу: делай что хочешь, мне все равно.

У Стива Пола был план: объединить Игги с другим своим подопечным, Риком Дерринджером. В семнадцать лет Дерринджер с группой The McCoys вышел на первое место в чартах с синглом “Hang On Sloopy”; теперь он был неплохим блюз-роковым гитаристом и играл в том числе с Джонни Винтером и его братом Эдгаром. Сегодня Пол отрицает какие бы то ни было амбиции относительно бывшего вокалиста The Stooges: «Никаких свенгальских планов. Просто честный инстинкт: найти ему подходящего гитариста». Дерринджер был вполне открыт для сотрудничества, правда, ему не понравилось, что, заселившись к нему в квартиру на 30-й улице, вокалист через пару дней свалил в Майами, якобы играть в гольф, – правда, оттуда он звонил своему агенту из DMA Дэйву Леоне и просил сто баксов на метадоновое лечение. (Леоне деньги выслал и велел больше не звонить.)

Дерринджер не беспокоился насчет героиновой зависимости Игги и нашел его приятным собеседником. Жена Рика, Лиз, хорошо отнеслась к его пятнадцатилетней подружке Бетси, такой юной и хрупкой, похожей на беспризорницу. Когда в конце августа парочка вернулась из Майами, Джим признался Лиз, что Бетси после аборта и ей надо отдохнуть, так что Дерринджеры пустили на постой и ее.

Лиз Дерринджер до сих пор переживает, вспоминая своих квартирантов. Через пару дней после их заселения Лиз с Риком пошли в кино и взяли с собой Игги, а Бетси оставили в постели, но неожиданно явилась и она. «Моя первая мысль была: “О Господи! Она же оставила дверь открытой. Мне надо вернуться”. Я знала, что дверь нараспашку, у нее ведь не было ключа. Захожу, смотрю: что-то не так. Назавтра или чуть позже стала искать свои украшения и не нашла».

Лиз недосчиталась ювелирного сердечка, звезды Давида, маленького бриллианта и некоторых колец. Уверенная, что их взяла Бетси, она пошла в “Max’s Kansas City” и стала всем рассказывать, до чего докатились Игги Поп и его подружка. Позже вечером Лиз, Рик и их подруга были дома, вдруг звонок в дверь. Посмотрели в глазок – Игги. «Я так испугалась! – говорит Лиз. – Глаза безумные, думаю: ну все, сейчас воткнет мне нож в сердце и убьет».

Но ее подруга Джеральдин все же открыла; выйдя из спальни, куда она было спряталась, Лиз услышала: «Расскажи мне, пожалуйста, в точности, что произошло». Лиз рассказала, что пропали украшения, и в деталях описала, какие именно. Устрашающе сосредоточенный, но вменяемый, Джим страшно извинялся и обещал, что все предметы будут найдены и возвращены. В течение нескольких дней он постоянно перезванивал Лиз, сообщая о своих успехах по розыску украденных вещей в нью-йоркских ломбардах. В конце концов большинство вещей он вернул, но, конечно, ни о каком сотрудничестве уже речи не было. Происшествие положило конец отношениям Игги и Бетси, и девушка вернулась в Анн-Арбор к родителям. Дальнейшую историю бедняжки Бетси отследить трудно, ибо она терниста и туманна; позже она звонила своему другу Гайавате Бейли, говорила, что у нее последняя стадия цирроза и что Джим – любовь всей ее жизни. Семья ее, по словам Бейли, испытывает к Джиму Остербергу неувядающую неприязнь и после ее смерти с посторонними беседовать отказывается.

В очередной раз брошенный на волю волн, Джим позвонил Дэнни Филдсу, и тот нашел ему пристанище у Терри Орка, который присматривал за элегантным пентхаусом в Верхнем Ист-cайде, и у него уже жил человек из круга Уорхола, Джерард Маланга, – тот, что так удачно фотографировал Эди Седжвик и, затянутый в кожу, танцевал с кнутом на выступлениях The Velvet Underground. Джим был идеальным постояльцем: багажа, кроме джинсов и футболки, никакого, приходил и уходил тихо; спал в одной из двух спален, а Джерард Маланга – на кушетке. Несколько дней на солнце, лившемся в широкие окна пентхауса, были краткой передышкой среди окружавшего его бедлама, и как-то поутру, выйдя из спальни, Джим плавно опустился на паркет и стал делать упражнения, растяжки, как раньше перед выходом на сцену. Наблюдая его в утреннем свете, Маланга взял свой «никон» и сделал четыре или пять кадров. Игги стянул майку; Маланга с камерой танцевал вокруг него, как в балете, а потом сказал: «Разденься полностью». Игги повиновался; голый, он невозмутимо позировал на фоне белой стены: худой, но крепкий, ранимый, но не сломленный, спокойный и уверенный перед лицом всех невзгод.