Роджер Долтри - Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

Я не горжусь своим поступком. Я повел себя как настоящий засранец. Я был беззаботным ублюдком. Я понимаю это сейчас, понимал и тогда, но, возможно, именно это требовалось моей группе. Я мчался на всех парах и просто обязан был сделать то, что сделал, и ничто не могло меня остановить. Я был похож на того парня из фильма «Близкие контакты третьей степени», который возвел гору у себя в подвале, не зная зачем. В конце концов, вы осознаете, что к чему. Приходит понимание, что пускай ты и был полным засранцем и беззаботным ублюдком, но ты не мог поступить иначе. Никаких полумер. Я не жалею, что поступил именно так, как поступил. Я рискнул и предпринял то, что казалось мне правильным. Как только я принял решение, оно сразу же обрело смысл. Я знал, что могу добиться большего, а когда добьюсь, то позабочусь о Джеки и Саймоне. Я мог обеспечить им лучшее будущее. Так я и сделал. Как только у меня появилась возможность, я начал присматривать за ними. С 1970-х каждую весну мы все вместе ездили на каникулы. Ее семья, моя семья. Старые раны зажили, и для всех нас настала лучшая жизнь. А однокомнатную квартиру, работу на фабрике и редкие вечеринки по выходным и жизнью-то сложно назвать. Что еще важнее, без моего побега The Who никогда не стали бы тем, кем стали. Или стали бы, но не со мной. Мир заполонили бы сольные альбомы Таунсенда.

После того случая мы с отцом больше никогда не говорили об этом. Я был расстроен до глубины души. Я знал, что причинил ему боль, и это чувство не покидало меня долгое время, хотя он никогда не злился. Я отправился в путешествие с маленьким чемоданом и гитарой. На мне был костюм, плюс несколько рубашек. Если взглянуть на фотографии группы, вы увидите, что у меня было четыре комплекта одежды. С тех пор я не изменился – я все еще очень простой парень.

То лето я провел в нашем последнем прекрасном фургоне. Он сулил нам столько надежд. Этот фургон был одним из козырей рекламной кампании Кита. «Вам понадобится большой фургон, – сказал он, – потому что освещение и оборудование у нас будут занимать много места. Я куплю вам этот фургон». И он сдержал свое слово, но это было не совсем то, на что мы надеялись. На деле фургон оказался видавшим виды грузовым автомобилем на три тысячи килограммов. Сзади у него не было окон, поэтому я вырезал их, пожертвовав практичностью в угоду стилю. Только когда остальные участники группы заняли свои места, мы поняли, что окна были чересчур высоко. Такое могло случиться в «Spinal Tap» («This is Spinal Tap» – культовый сатирический фильм о жизни вымышленной британской рок-группы, чей успех идет на убыль. – Прим. пер. ). Всех это бесило до чертиков, но я не возражал по трем причинам. Во-первых, это смотрелось хорошо, а, как я уже сказал, хороший вид – это одна из главных составляющих успеха. Лучше, конечно, обладать и стилем, и практичностью, но если приходится выбирать что-то одно, то выберите стиль. Во-вторых, над кабиной водителя было небольшое спальное место. В-третьих, остальные отказались путешествовать без возможности смотреть в окно. Они решили путешествовать отдельно с Китом в его «фольксвагене» и ночевали в отелях. А я ночевал с Клео.

Клео. Девушка, которой выпало несчастье разделить со мной маленькое ложе над кабиной в этом ужасном старом драндулете. Она была родом из Вест-Индии и запомнилась мне как одна из самых красноречивых девушек, что попадались мне на жизненном пути. Хотите верьте, хотите нет, но в свое время я повстречал немало хорошеньких особ. По чистому совпадению она также была крестной дочерью Константа Ламберта. Все ее семейство действительно было прочно связано с театром. Я не знал, кто они. Я просто влюбился в нее. Я думал, что она была просто-напросто великолепна. Вдобавок она увлекалась музыкой и при любом удобном случае пыталась познакомить меня со ска (танцевальный музыкальный стиль, основанный на одноименном ямайском стиле, близком к регги. – Прим. пер. ). Мы навещали ее семью в Брикстоне. Я был единственным белым парнем в округе, но атмосфера была доброжелательной. Меня тепло принимали, и я чувствовал себя как дома. Дело было не в цвете кожи. Это была борьба, борьба за то, чтобы не оказаться на дне. Их музыка отличалась от эстрадной и зарождалась в других местах. В ее основе лежало первобытное желание оставить свое имя на стене, а затем свалить отсюда к чертям. Так мы это видели, ну или, по крайней мере, так видел я. Музыка говорила со мной. Я хотел оставить свое имя на стене, и я тоже хотел убраться отсюда к чертовой матери. Я действительно любил Клео. Я любил ее за ее музыку и за то, что она была готова жить со мной в фургоне. У меня остались только приятные воспоминания о том лете.

9 августа 1964 года The High Numbers выступили на Брайтонском ипподроме – довольно престижное место. Мы играли на разогреве у Gerry and the Pacemakers, Элки Брукс и (барабанная дробь) Вэл Маккаллум. «Кто, черт возьми, такая эта Вэл Маккаллум?» – спросите вы. Этот же вопрос задали мы нашему промоутеру, парню по имени Артур Хоус. Он организовывал совместные турне по Великобритании и сказал: «Слушайте, ребята, вы можете участвовать и выступить со своей программой, но вам также придется поддержать Вэл».

– Кого-кого?

– Вэл Маккаллум. Она важная шишка.

– Ладно.

Так что в тот вечер в Брайтоне Пит, Джон и Кит отыграли одну часть концерта с этой пташкой Вэл, а затем вторую часть со мной. В следующее воскресенье мы были в Блэкпуле с The Beatles и The Kinks. Первая половина – ребята и Вэл, вторая половина – ребята и я. Не помню, в какой момент мы поняли, что один из пунктов контракта Артура с Вэл состоял в том, что он хотел трахать ее, но это произошло довольно скоро. Полагаю, мы еще легко отделались по сравнению с Вэл. Эти события происходили летом и осенью 1964 года. Разъезжая по концертам, мы с Клео объехали всю Британию. Когда становилось темно, мы останавливали на обочине наш ржавый старый грузовик. Из раза в раз он все больше покрывался надписями от поклонниц, сделанными помадой, которые все больше и больше выглядели так, словно их оставил Кит.

Жизнь была чудесным приключением. Мы впервые увидели Озерный край. Мы добрались до Глазго на концерт в Kelvin Hall Arena с Лулу – прекрасной, несмотря на свои шестнадцать лет, вокалисткой и присоединились ко всей ее семье во время вечеринки после шоу. Мы изъездили всю страну вдоль и поперек, ни разу не попав в аварию по пути. Вероятность последнего была даже меньше, чем шансы на то, что мы с Питом все еще будем выходить на сцену спустя пятьдесят лет.

И самое удивительное, что не перестает удивлять меня по сей день, это то, что мы провернули все это, вооружившись лишь картой и адресом, написанным на обратной стороне конверта. Никакой спутниковой навигации, никаких Google Maps, да даже никаких почтовых индексов. Как мы общались без мобильных телефонов? Как мы отыграли все эти концерты, откатали все эти бесконечные гастроли, когда даже стационарный телефон зачастую был вне доступа? Это было волшебство и счастье. Я сбежал из школы, но не стал грабить банки. Я ушел с фабрики. Я оставил муниципальную квартиру. Мне было двадцать лет, и я зарабатывал на жизнь, занимаясь тем, о чем моя учительница музыки миссис Боуэн и помыслить не могла.