Роджер Долтри - Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

Я всегда знал, что на одних записях мы не вывезем. Вы были обязаны видеть нас вживую. Придите на наш концерт – и вы у нас на крючке. К 1969 году мы достигли нового уровня выступлений. В отличие от любой другой группы у The Who был басист, который играл как ведущий гитарист, гитарист, который играл как барабанщик, и барабанщик, который вместо того, чтобы играть прямую бочку 4/4, давал публике полный фарш. Физически я тоже трансформировался. Я играл персонажа, и у меня была абсолютная свобода самовыражения в звуке и движении. Иногда я действовал сам по себе, иногда я синхронизировался с великолепными «ветряными мельницами» Пита и его олимпийскими прыжками в высоту. Кит устраивал собственное действо на заднем плане. Это было искусство.

К тому времени, когда мы добрались до Чикаго, шоу стали длиннее. Сначала час и десять минут, затем час двадцать, а затем концерты вышли и за эти пределы. Вдобавок не было перерывов. То, что мы начали в Ronnie Scott’s, переросло в одно непрерывное девяностоминутное шоу, а свой законченный вид оно обрело в чикагском Playground. Сначала аудитория сидела, но к середине концерта все уже стояли на ногах. Можно было почувствовать нарастающее напряжение в воздухе, а под конец люди просто сошли с ума. Это был новый опыт для нас и для публики. К концу лета о себе дали знать физическое и эмоциональное истощение от гастролей Tommy . Мы доползли до самых отдаленных уголков Америки и Канады, прилетели домой, чтобы отыграть непростой концерт с Чаком Берри в Альберт-холле, и каждый вечер шоу продолжало развиваться. Все это было невероятно интенсивно. Какую награду мы за это получили? Tommy стал нашим первым альбомом, который попал в пятерку лучших в США. А потом нам пришлось выступить на «Вудстоке». Я говорю «пришлось», поскольку, хоть этот фестиваль и вошел в историю как важное культурное явление XX века, там было не очень весело. Три дня мира и любви? Держите карман шире. Там царил дурдом еще до того, как мы приехали. Пит провел несколько часов в пробках. Многие другие артисты вовсе не смогли добраться. Кругом творилась какая-то чертовщина. К счастью, у меня был другой вид транспорта.

«Чак отвезет тебя», – сказала мама Хизер, когда мы навещали ее в Коннектикуте. Чак и Хелен, родители Хизер, были еще молоды и хотели попасть на «Вудсток». Нам же хотелось, чтобы они высадили нас и уехали как можно быстрее, но не всем желаниям суждено было сбыться. Итак, мы все погрузились в их ярко-красный «Фольксваген-жук» – прямо-таки «Херби едет на “Вудсток”» (отсылка к серии фильмов о живом «Фольксвагене-жуке» по имени Херби. – Прим. пер. ). Когда мы встали в пробке, я велел Чаку ехать по обочине: «Не беспокойся, если полиция остановит нас, Чак. Я разберусь». Никто не возражал. Все только махали вслед нашему Херби.

Мы добрались до места 16 августа 1969 года, ожидая увидеть нечто стоящее. В каждом выпуске новостей в Америке «Вудсток» был событием исторического размаха. Раньше не было ничего подобного. Количество человек, посетивших фестиваль, оценили в полмиллиона. Многие еще пытались туда добраться, несмотря на то, что губернатор Нью-Йорка уже объявил это событие национальным бедствием. Если губернатор Нью-Йорка пытается отговорить вас от посещения какого-то мероприятия, это первый признак того, что там будет классно.

Наше место назначения оказалось немного другим. Нас приветствовала гостиница с большой вывеской, иронично сообщающей «Лагерь “Спокойствие”». Все группы были там: Jefferson Airplane, Big Brother and the Holding Company, Grateful Dead, Хендрикс. Музыкантам предоставлялись комнаты, а роуди и техники спали прямо в коридорах. Все просто болтались без дела и ждали своей очереди, чтобы выйти на сцену. Мы ждали, ждали и ждали. Около семи вечера мы, как полагается, поехали в закулисную зону на микроавтобусе. И прождали там еще немного. Мы надеялись, что все пройдет как по маслу, но в те дни на фестивалях, особенно на торжественных, это было редкостью, а на «Вудстоке» и подавно. Мы должны были выступить вечером, но к четырем часам утра следующего дня мы все еще болтались за кулисами на грязной поляне и ждали. Потом еще немного ожидания. Даже в лучшие времена я терпеть не мог бездельничать. Ничего не делать, пока вы ждете, чтобы сыграть перед полумиллионной аудиторией, это самая сложная вещь в мире. И дело не в полумиллионной толпе. Мне всегда было без разницы выступать перед одиноким человеком и его собакой в пабе, перед восемьюдесятью тысячами человек в Гайд-парке или перед полумиллионом на молочной ферме в Катскилле. На мой взгляд, я всегда отношусь к своей работе одинаково – даю зрителям все, что могу им дать. Из-за ожидания это становится тяжело. Этакая скука, пронизанная напряжением. Вы должны быть начеку, нужно держать контроль, но важно не перекипеть.

Для Кита это было тяжелее. Нервы у него были ни к черту. Раньше его тошнило перед концертами. Первый выход на сцену наводил на него ужас. Ему становилось все сложнее. Я думаю, что именно это положило начало его алкоголизму – страх перед выходом на сцену. Ему нужно было выпить, чтобы успокоить нервы. Сначала бокал бренди, затем двойная порция бренди, а потом целая бутылка. И это только для разогрева. Полагаю, что это четырнадцатичасовое ожидание на «Вудстоке» далось ему особенно тяжко. За кулисами не было еды. Все было смешано с ЛСД, даже кубики льда. К счастью, я прихватил бутылку ликера «Южный комфорт», так что чувствовал себя хорошо, пока не решил выпить чашку чая. Вот как они добрались до меня – через хорошую чашку галлюциногенного чая.

Все шло наперекосяк. Все насквозь промокли. То и дело случались перебои с электроэнергией. Публика поднималась на сцену, кто-то штурмовал осветительные установки. Пит сказал, что видел, как какой-то пацан рухнул с одной из установок и, возможно, сломал себе шею. «Вудсток» рекламировался словами: «Фестиваль эры Водолея – три дня мира и музыки». На самом деле там царил хаос.

А затем, посреди ночи организаторы задумали оставить нас без денег. Наш взнос составлял 11 200 долларов, и большую часть из этой суммы мы уже потратили на билеты себе и своей команде. Нам нужны были деньги, чтобы добраться до дома и оплатить счета, поэтому мы отказались продолжать, пока нам не заплатят. Ходит история о том, как банковского менеджера разбудили посреди ночи и посадили в вертолет, чтобы тот взломал сейф местного банка, выгреб оттуда деньги и полетел обратно на «Вудсток», чтобы заплатить нам свежими банкнотами. Отличная байка, но всего этого не было. Наш тур-менеджер просто сверлил взглядом организаторов, пока те не выписали нам чек.

После всех этих споров, галлюцинаций, грязи и хаоса мы наконец-то вышли на сцену, примерно после пяти утра. Месяц назад мне приснился один особенно яркий кошмар. Такого рода страшилки снятся тебе, когда ты ребенок. Во сне я смотрел на какой-то пустынный дымный пейзаж, вокруг стояли сторожевые башни с прожекторами, а над головой кружили вертолеты. Мое подсознание рисовало что-то наподобие вьетнамских флешбэков. Глядя в предрассветный мрак «Вудстока», разглядывая смутные очертания полмиллиона людей, испачканных грязью, когда их выхватывал из темноты свет прожектора, я, страдая от нехватки сна и будучи одурманенным галлюциногенным чаем, почувствовал, что мой кошмар стал явью.