Роджер Долтри - Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

Майк Шоу был с нами с 1964 года. Он и Крис Стэмп были друзьями детства, и прежде чем заниматься освещением для The Who, он работал режиссером по свету в театре. Энергичный мод с крайне сухим чувством юмора, он был отличной частью команды менеджеров. В 1965 году, когда у нас все завертелось по-крупному, он забрал минивэн с концерта и врезался в кузов грузовика к югу от Стаффорда. Он выжил, но сломал себе шею и всю оставшуюся жизнь провел в инвалидной коляске. Мы сделали для него все возможное, и он никогда не жаловался, хотя ему было очень тяжело. Он продолжал работать на Track Records и по-прежнему всюду сопровождал нас, хотя оказывался абсолютно беспомощным без медсестры. Я объяснил все это полицейским той декабрьской ночью в Монреале, но им было все равно. Они просто хотели выбить из нас дерьмо и плевать, что среди нас был человек в инвалидной коляске. Власти всегда ненавидели таких людей, как мы, а эти представители власти были худшими, с кем нам когда-либо приходилось сталкиваться.

Нас всех посадили за решетку. Я был с Биллом Карбишли, и, как вы можете догадаться, под замком он чувствовал себя как дома. Как только его привели, он просто лег на койку и оставался в неподвижном положении, словно медитировал. Настоящий профессионал. Я же метался по клетке как загнанный зверь – не самый лучший способ отбывать свой срок. Все остальные сидели в соседних камерах и выглядели несчастными. Только один человек числился пропавшим без вести. Чертов Кит Мун. И вот намного, намного позже раздался большой шум, и на сцене появился Мун в своем тигровом плаще, попутно устраивая спектакль похлеще Ноэла Кауарда (английский драматург, актер, композитор, режиссер и певец. – Прим. пер. ). Он посмотрел на самого злобного бритоголового копа в комнате и, пренебрежительно взмахнув рукой, сказал: «Дорогуша, не могли бы вы сделать мне чашечку чая с двумя кусочками сахара?» Затем он повернулся к его напарнику со словами: «К вашему сведению, я забронировал номер». Вряд ли это могло ускорить наше освобождение.

В итоге нас задержали на восемь часов и отпустили лишь после того, как местный промоутер согласился заплатить шесть тысяч долларов наличными, чтобы покрыть стоимость ремонта. Все это было просто нелепо. Ведь речь идет только о стене, окне и паре предметов мебели. Я уже говорил, что отели видели в нас возможность бесплатно обновить интерьер. Мы пропустили наш дневной рейс, чудом успев на рейс ближе к вечеру, и прибыли на сцену арены «Бостон-гарден» на десять минут позже, что, учитывая все обстоятельства, было чудом. В тот день мы отыграли одно из лучших шоу в туре. Удивительно, сколько энергии тебе может подарить обретенная свобода после восьми часов заточения в клетке.

К сожалению, мы не могли запирать себя в клетке перед каждым шоу. Мы доползли до конца турне через Пенсильванию, штат Мэриленд, а затем отыграли четыре концерта снова в Лондоне в театре Sundown в канадском Эдмонтоне. Когда я наконец вернулся в Сассекс в канун Рождества 1973 года, я был жутко измотан, но вместе с тем испытывал облегчение. Мне нужна была стабильность, и моя семья, как и всегда, ждала меня дома. Я говорю не только о Хизер и Рози. В это Рождество на нас совершил набег весь клан Долтри. Мы отправили автобус в Шепердс-Буш, чтобы забрать всех дядюшек и тетушек, племянников и племянниц, троюродных, четвероюродных и даже шестиюродных родственников. Трещал камин, гудела вечеринка, мы пели похабные песни коренных лондонцев как в старые добрые времена.

Некоторым из моих друзей по бизнесу бывало трудно прийти в себя после турне. Непросто приспособиться к нормальной семейной жизни после трехмесячного безумия в дороге. Но для меня это никогда не было проблемой. Я был молод, жил настоящим. В один момент я стою перед тысячной толпой, мой барабанщик теряет сознание, плюхнувшись на свою установку, и я просто справляюсь с этим. Разместить сотню дядюшек, тетушек, племянниц, троюродных братьев и сестер и прочих родственников разной степени дальности? Нет проблем. Некоторые жизненные моменты были хуже, другие – лучше, и в то Рождество у меня как раз выдался один из последних. Мама и папа были там, и во время празднования папа посмотрел мне в глаза и спросил: «Разве все это не великолепно?» Он был счастлив, и это имело для меня колоссальное значение.

Идея снять фильм «Томми» уже давно витала в воздухе. С тех самых пор, как в 1961 году Кит вместе с двумя друзьями, вооружившись камерой, отправился в Амазонку, чтобы снять документальный фильм об экспедиции, он воображал себя продюсером фильмов. У Криса было то же самое влечение. Помимо альбома, живых выступлений и полномасштабных оперных постановок, «Томми» был для него билетом в большой кинобизнес. Поэтому он продвигал свой собственный сценарий отдельно от Пита. Затем на радаре замаячили люди из Америки, и все шло к тому, что фильму – быть. Несколько раз проект то отменяли, то оживляли. В киноиндустрии семь пятниц на неделе, но благодаря настойчивости Кита Ламберта, и учитывая, что это был не обычный фильм, нам казалось, что проект скорее жив, чем мертв. В какой-то момент в 1973 году Роберт Стигвуд вызвался продюсировать наш фильм. Кит проводил различные встречи, и все планы утверждались. Во время переговоров в задней комнате дело начало приобретать странный оборот. Было много дельных предложений, но было также много наркотиков, а там где наркотики, там обязательно случается недопонимание. Мы мучались с Quadrophenia , пытаясь прочувствовать этот альбом так же, как мы прочувствовали Tommy . Создание фильма казалось отдаленным пунктом в списке дел. А потом неожиданно появился Кен Рассел, все быстро завертелось, и я глазом моргнуть не успел, как меня приняли на роль Томми.

Признаться честно, я был шокирован. Да, я исполнял «Томми» последние несколько лет на сцене, но это не значит, что я имел представление о том, как играть этого персонажа, особенно с Кеном в режиссерском кресле. Любой, кто мало-мальски что-то из себя представлял в 1970-х годах, был фанатом Кена Рассела. Он был иконой, героем, и мы его боготворили. И гляньте: я не только удостоился встретиться с ним, но меня позвали на обед вместе с его женой, дизайнером одежды Ширли Кингдон, в их шикарный дом в Холланд-парке. Он любил музыку и полностью просек фишку «Томми» – он сказал, что это «лучшая современная опера со времен “Воццека” Берга». Но я был с ним совершенно откровенен. Я сказал, что никогда раньше не играл. Однажды я пытался участвовать в школьной пьесе, но меня выгнали из-за того, что я был слишком непоседливым. Так что у меня не было опыта. Я не был уверен, что у меня получится это сделать.

Кен пропустил мои замечания мимо ушей. Он сказал, что я играю Томми и точка. Я объяснил, что мог справиться с толпой зрителей, находясь на сцене, но понятия не имел, как вести себя на съемках фильма. В конце концов, я легко отделался, потому что у моего персонажа не было диалогов – лишь одно пение. Совсем другое дело, если бы мне пришлось говорить. Так что мы ударили по рукам. Я собирался стать актером и, обдумав это в спокойной обстановке, понял, что новый опыт придется мне по душе. Для таких перемен наступило идеальное время. У нас прошел сложный тур в поддержку Quadrophenia , а внутри группы, равно как и с нашим руководством, царил раздор.