Роджер Долтри - Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

После нескольких дублей кто-то сказал: «Олли, пойдем на обед», но Олли ответил: «Вы идите. Если этот придурок думает, что сломает меня, то пусть подумает еще раз. Я буду лежать здесь целый день». И он сдержал свое слово. Он провалялся целый день в этой луже. Под конец лужа почти высохла, но у него и в мыслях не было уходить. Олли и Кен любили друг друга, доверяли друг другу и делали все возможное, чтобы не подвести друг друга. Все любили Кена. Он всегда был открыт для идей. Если он сталкивался с проблемой при съемке той или иной сцены, то всегда спрашивал, что мы об этом думали. И если ему нравились наши идеи, он их пробовал. Он снимал с помощью гигантских камер – не чета современным стедикамам и крошечным камерам «GoPro». Когда вы наблюдаете за движениями камеры, вы осознаете, насколько это гениально. Я столькому у него научился. Я любил его и доверял ему свою жизнь, даже несмотря на его кажущуюся одержимость убить меня.

Все шло довольно гладко до того момента в сценарии, когда Томми не пришел в себя. Чисто визуально стало тяжелее рассказывать историю, это просто было скучно. Та же самая проблема была у нас с Lifehouse . Как можно заснять чувства? Кен был единственным режиссером, которому это могло сойти с рук. Его операторская работа была просто конгениальна. Он с удовольствием брал на себя риск, но по-настоящему радовался, когда его брал на себя актерский состав. Он всегда говорил мне: «Я хочу, чтобы ты сделал это, и с тобой ничего не случится». И я всегда верил ему. В июле мы отправились в Кесвик в Озерном крае, чтобы снять кадры моего восхождения на гору для «See Me, Feel Me». Я не большой любитель высоты. Самое время было вызывать каскадеров, но таковых не нашлось. «Я хочу, чтобы ты спустился с этого склона, а затем жди, пока я не скажу тебе лезть на него обратно. И не волнуйся, все будет в порядке», – сказал Кен.

Я спустился туда босиком и топлес, стараясь не думать о шестисотметровой пропасти подо мной. Я ждал и ждал, думая про себя: «Ну же, Кен, давай». В конце концов, до меня донесся голос: «Начинаем через пять минут, мы ждем света». Небо было затянуто черными тучами. Таким был Озерный край в конце июля. Я провел на этом склоне двадцать пять самых долгих минут в своей жизни, постепенно превращаясь в ледышку. Наконец, взошло солнце, Кен закричал: «Перевернись, камера, мотор!», и я взлетел на эту гору, как испуганный козел. При этом из моей головы не вылетели слова песни. Просматривая эту сцену сегодня, вряд ли можно догадаться, что я тогда не получал удовольствие. Какой прекрасный актер.

– Давайте попробуем еще раз…

Меньше всего вам хотелось услышать эти слова, но вы регулярно их слышали. Киту Муну тяжело давались повторные дубли. Ему отчаянно не хватало дисциплины. Для нормального монтажа требуется все сделать по сто раз. Сняв общий план, необходимо перейти к крупным планам. Все должно быть синхронизировано, иначе будет невозможно их объединить. Между съемками разных сцен Кит постоянно забывал, что делал. Ситуацию усугубляло то, что они с Оливером Ридом спелись, словно два пьяных разбойника. Во время основных съемок они не жили с нами в дешевом мотеле. Они обосновались в шикарном отеле. Я помню только то, что в фойе находился фонтан, в котором плавали золотые рыбки, и Кит имел обыкновение притворяться, будто хватает одну из них, пожирает, а затем выплевывает останки. Конечно, это были всего лишь кусочки тонко нарезанной моркови (по крайней мере, я так думаю), но от таких выходок достопочтенные дамы истошно вопили.

Не знаю, было ли это хорошо, что они стали закадычными друзьями. Кит был единственным человеком, которому удалось перепить Олли. Однажды вечером они поспорили, кто сможет выдуть больше бренди. Когда у каждого на счету было по две бутылки, Олли потерял сознание прямо на месте. Кит посмотрел на него и сказал: «С тобой со скуки помереть можно».

В середине съемок мы чуть не потеряли дядюшек Фрэнка и Эрни. Однажды после очередного соревнования по выпивке Кит и Олли взяли рыбацкую лодку и отправились через пролив Те-Солент. По всей видимости что-то пошло не так, и они оказались в паре миль от побережья Хэмпшира без лодки, пытаясь вернуться домой. Кит, как вы знаете исходя из того единственного случая, когда он попробовал свои силы в серфинге на Гавайях, не был первоклассным пловцом. Я помню, как они вернулись в то время, когда мы завтракали. Кит всегда превращал неприятности в шутку, неважно, насколько серьезными они были, но не в тот раз. Вероятно, он был на волоске от погибели.

Нам всем удалось пережить это лето, и к началу осени грандиозные съемки почти закончилась. Единственным, что осталось доснять, была сцена с дельтапланом. Я догадывался что мы сделаем это в конце на случай, если я разобьюсь в лепешку. Они получили бы фильм с особенно пикантной сценой дельтапланеризма, и им удалось бы продать больше билетов в кино, если бы главный актер умер за свое искусство. Лишь потом я узнал, что съемки перенесли из-за того, что они не могли получить страховку.

– Не волнуйся, – сказал Кен. – Ты будешь в полной безопасности.

Доводилось ли мне летать на дельтаплане? Конечно же, нет. Это не то, чем можно заниматься в Шепердс-Буш. Но тем не менее в холодный ветреный октябрьский день я оказался на полпути в Мальборо-Даунс, перед этим получив краткий урок от инструктора. Шаг первый: тридцать ярдов в гору. «Хорошо, выдвиньте планку вперед, чтобы подняться, и потяните ее вниз, чтобы опуститься, – сказал парень. – И на вас должен быть шлем для безопасности. Наденьте это». Непонятно, как мотоциклетный шлем почтового курьера поможет при падении с высоты пятисот футов. Последнее напутствие: «Что бы вы ни делали, не останавливайтесь. Иначе рухнете вниз как камень. Всегда лучше двигаться слишком быстро, а не слишком медленно». Такой совет по мне. Я всегда двигался слишком быстро. Я побежал вниз по склону, выдвинул А-образную раму, как мне говорили, и поднялся на расстояние пяти-шести футов над землей. Я пролетел добрых пятьдесят ярдов перед тем, как шлепнулся на задницу. Шаг второй: еще двадцать ярдов в гору. «У нас будет еще один заход, прежде чем мы попробуем с вершины». Итак, я снова побежал, выдвинул А-образную раму, почувствовал, как конструкция оторвалась от земли и продолжила набирать высоту. Все выше и выше. Я поймал восходящий поток воздуха и взмыл на двести футов, прежде чем успел среагировать. «Не останавливайся, не останавливайся» – это все, о чем я мог думать. В итоге мне снова удалось приземлиться на полной на скорости, в огромный куст улекса.

– Отличная посадка, – сказал инструктор. – Теперь давайте попробуем с вершины холма.

Похоже, мое обучение подошло к концу и я был полностью готов. Мотор! Теперь я был прямо на вершине холма в форме Томми: джинсы, голый торс, босиком, без шлема. Там было еще несколько парней со своими планерами, и они смотрели на меня с открытыми ртами. Что за идиот? Мне было все равно. Это было приключение. Я бросил взгляд с холма, затем посмотрел на облака, глубоко вздохнул и побежал. Как только дельтаплан поднялся в воздух, я начал петь. Снято. Я совершил идеальную посадку в поле у подножия холма. Там росло полно чертополоха, но мне было наплевать. Я выжил. Работа выполнена. И тут, конечно же, Кен, широко улыбаясь, сказал: «Давайте попробуем еще разок».