В Морозов - Дети военной поры

В «Пионерской правде» 1943, 1944, 1945 годов рядом с этими стихами печатались сводки Совинформбюро, фотографии сожженных городов и деревень. Война безжалостно оборвала самые кровные, самые естественные связи, необходимые растущему человеку, трепетные ниточки, которые тянулись от него к матери, отцу, брату, сестре. Но на ребят, заброшенных войной далеко от дома, может быть, навсегда лишенных родителей, оторванных от прежних друзей, подружек, иногда большее впечатление, чем сами стихи, производило то, что под ними стоял адрес: Москва, 142-я школа, 6 класс. Значит, сверстница, значит, можно ей написать, получить ответ, завести дружбу.

«У меня никого нет — ни папы, ни мамы, и я решила написать тебе» — эти слова чаще всего встречаются в письмах.

Многие письма не сохранились: прошла целая жизнь. Но те, что остались, приобрели особенную ценность.

Сейчас, когда перечитываешь пожелтевшие листочки со штампом «Просмотрено военной цензурой», видишь: эти письма — странички истории Великой Отечественной войны, странички, написанные детскими почерками. Поражает их язык. Конечно, в дни войны все вокруг — и в школе, и дома, и по радио — говорили точно таким же языком. Но сегодня прежде всего замечаешь, что рядом с привычными для ребят словами: класс, звено, пятерки, учительница, пионеры, экскурсия — соседствуют слова: Фронт, госпиталь, десант, убит, угнали, порушили, горе, блокада, голод, погиб, бомбежка, сожгли, муки, мстить, пожары, плен, эвакуация, тыл, танки, смерть, отчаиваться, фашисты, варвары, враг, разбить… И это не сочинения по истории, не изложение художественных произведений. Это будничные письма двенадцатилетних.

Однажды, когда я перечитывала эти письма, пришел сын соседки — семиклассник. «А ведь он как раз сверстник авторов этих писем!» — подумала я и решила показать ему некоторые из них. Реакция была самая неожиданная. «Надо же! Сколько ошибок! Учусь через «ю», какие-то «окромя»… А еще пишет: «Учусь на 4 и 5» — ничего себе!»

Мне стало горько и обидно за своих сверстников военной поры. Нет, не виноваты они в этих ошибках. Война помешала им учиться, отняла школы, заставила чаще держать в руках лопату, заступ, чем карандаш.

Война вырвала ребят из родных мест. По письмам видно: девочки, которые еще недавно бегали по улицам Киева, шлют письма из Саратовской области, ленинградцы — из Ярославской и Свердловской, украинцы — из Азербайджана, минские школьники — из Актюбинска, Таджикистана. Но и там они ощущают себя дома. Потому что Родина — не только место рождения, а вся твоя страна. Опытом своей жизни, а не из книг постигли они великую истину, о которой хорошо сказано в одном из писем: «Родина у нас одна!»

24 ноября 1942 года

Здравствуй, Ада! Меня зовут Тоня. В школе у нас очень много дел. Пилим дрова, делаем макеты, шьем кисеты, делаем конверты, ходим в госпитали дежурить, читаем раненым газеты, и много других дел там находится.

Мой адрес: Татарская АССР, г. Агрыз, ул. К. Маркса, д. 5-а, Барановой Тусе.

12 марта 1944 года

Мне 12 лет, я учусь в 4-й группе, учусь хорошо. Меня премировали, дали атласное платье и карандаш. Ада! Пришли песен каких-нибудь, а я тебе напишу в другой раз частушки и стихи. Горъковская обл., Д-Константиновский р-н, Кужутский с/с, село Курилово, Ляпиной Нюре.

До сих пор с уважением смотрю на эти строчки — первые строчки, выведенные только что отточенным драгоценным — недаром он был премией! — карандашом «Сакко и Ванцетти».

29 июня 1944 года

Шлю привет из солнечного города Андижана. Желаю наилучшего в вашей школьной жизни. Как я жалею, что этот проклятый, кровожадный зверь гитлер (так! — А. Л.) разлучил меня со школой. Но ничего, скоро его прогонят, тогда я снова вернусь в школу и буду учиться. Училась я в 8-м классе и пришлось бросить и начать работать.

Сейчас я работаю старшим кондуктором в г. Андижане. И один раз мне попала на глаза «Пионерская правда» со стихотворением «Костя Кравчук». Решила с Вами познакомиться, чтобы Вы мне на память написали стихотворение про девушек-кондукторов, которые помогают фронту. Мой адрес: г. Андижан, кондукторский резерв, Одинцовой Марине.

Все многозначно в этих письмах. Даже подписи.

Август 1944 года

Привет с Урала!

Примите от меня горячий, пламенный привет. Пишет вам это письмо Шевелев Коля с далекого Урала. Я читал о вас в газете «Пионерская правда». И вот я вам пишу письмо и думаю, что вы мне на это письмо дадите ответ. Я пишу потому, что у меня нету никого — ни мамы, ни папы, ни сестры — я один. Я комсомолец. Папа погиб на фронте, и некому написать письмо, и я решился написать вам. Пишите.

Шевелев Коля Яковлевич, год рождения 1929.

Вот мой адрес: Молотовская обл., г. Кизел, почтовое отделение № 4.

29 сентября 1944 года

…Мне вспомнился наш город и его красивые, все в зелени улицы, дворцы, Дом правительства. Немцы искалечили город, они разграбили его. Но пройдут годы, наш Минск встанет из пепла, будет по-прежнему таким, каким он был до войны. Я сама эвакуировалась из города 25 июня 1941 года, в то время, когда Минск подвергся страшной бомбардировке. Я видела, как горел наш парк имени Горького. Сейчас я живу в Актюбинске, но уеду в свой город, где я прожила все свое детство…

С дружеским приветом к вам

Надя Лашнова. г. Актюбинск, Аэропорт, д. 3, кв. 4.

18 декабря 1944 года

Я учусь в 7-м классе. В нашем городе были немцы и когда отступали, то много пожгли и порушили домов. Есть только кино. Показывали «Жди меня», «Фронт», «Небо Москвы». Не обращай внимания на мои ошибки. Мы год не учились. Пиши по адресу: Сталинская обл., Дзержинский р-н, шахта «Артем», ул. Папанина, дом 39, ход 1, Фроловой Луизе.

Авторам этих писем от двенадцати до шестнадцати лет.

Взрывная волна войны выбросила их из детства сразу во взрослую нелегкую жизнь. У них не было отрочества, когда человек взрослеет постепенно, когда душа его мужает, а имя — еще непривычное, взрослое — Петр, Николай, Анна — ищет и находит опору в отчестве. В этих подростках еще живут Петя, Коля, Аня из довоенного беззаботного детства. Но на их плечи уже легла ответственность за судьбу младших, за работу, кто-то стал «головой в семье». Опора отчества понадобилась им до срока. И в том, как они подписывают свои письма: «Коля Яковлевич», «Петя Потапович», «Зина Павловна», «Аня Андреевна», — тоже безжалостный шрам войны.

«Погибли», — пишут девочки как об отцах, сраженных на войне вражеской пулей, так и о матерях, сраженных голодом в блокадном Ленинграде. И они правы, ставя этот глагол равенства. Матери, хотя они и не держали в руках оружия, тоже воевали и погибли геройски: они отдавали свой хлеб детям, которые потому и выжили.

Оттого и вызвало столько писем бесхитростное стихотворение «Родная», напечатанное в «Пионерской правде» 8 марта 1944 года: