Александр Подобед - Подвиг, 1983 № 23 [альманах]

По знаку Бориса Кирилловича Наташа и Николай залегли, приготовились к бою. Хруст повторился. И на этот раз еще громче. Припав к земле, Варкиянов и его спутники разглядели на фоне уже слегка посветлевшего неба фигуру фашистского солдата, вышедшего из кустов и направлявшегося к дороге, что вела к лесу. Из кустов же донесся приглушенный разговор.

— Засада, — зашептал комиссар. — Скоро она, наверное, будет снята, поскольку светает…

Борис Кириллович огляделся. Окончательно сориентировался и приказал Наташе и Николаю переместиться влево, к овражку и там занять оборону.

В напряженном ожидании прошло еще несколько минут. И вот в кустах послышалась команда. Из-под валежника, хвороста, лапника стали вылезать гитлеровцы. Потягиваясь, зевая, лениво переговариваясь.

— Их, пожалуй, не меньше взвода, — прикинул Варкиянов.

— Для нас троих и этого будет немало, — отозвался Николай.

— Надо выстоять до подхода нашего разъезда, — сказала Наташа.

Мысль Бориса Кирилловича работала напряженно. Он понимал, что разумнее всего было бы избежать неравной схватки. Но что тогда станет с партизанским разъездом, который вот-вот здесь появится? И если враг заметит его первым?

Итак, решение принято: вступать в бой! Внезапность стоит многого.

А гитлеровцы, закинув автоматы за спину и растянувшись в цепочку, не спеша идут к оврагу.

— Николай, — указал Денькову комиссар, — видишь солдата с пулеметом? Это твоя цель. Бей без промаха. Офицеров я беру на себя. А ты, Наташа, стреляй по тем, кто к нам ближе. И приготовьте гранаты.

Комиссар открыл огонь первым. Автоматная очередь оказалась удачной. Деньков тоже не промахнулся. Уцелевшие фашисты залегли. Оторопев, они палили во все стороны. Некоторые из фашистов попали под пули своих. Но взвод есть взвод: бой затягивался.

И вот он — партизанский разъезд. Разведчики правильно оценили обстановку и густо ударили по фашистам.

Лишь немногим гитлеровцам удалось скрыться в лесу, но оттуда они предпочли не подавать признаков жизни.

Захватив трофейное оружие и документы офицеров, Варкиянов, Деньков и Наташа с разъездом углубились в ельник.

Получив исчерпывающие инструкции, Сметанин — «Загвоздик» — готовил группу к «побегу» в партизаны. Первый этап операции «Лес», как ее нарекли Шульце и Зегерс, начинался в ночь с 27 на 28 апреля, когда люди «Загвоздика» несли караульную службу. В наряде их находилось четверо. Четвертый являлся «чужаком» — объектом для ликвидации. Убрать его предписывалось Сметанину.

Всем троим по разработанному абверовцами плану надлежало без промедления выйти в район Козьянских лесов и с повинной явиться к партизанам. Для быстрейшей и надежной легализации в партизанском отряде Сметанин-«Загвоздик» должен был любыми средствами завоевать доверие командования. Если не появится иной возможности — создать обстановку, при которой убийством обоих сообщников по «побегу», якобы пытавшихся вернуться в полицию, окончательно реабилитировать себя.

И вот спустя два с половиной часа все по тому же сценарию Шульце и Зегерса в полиции возникла тревога. Причиной тому послужило исчезновение трех полицейских и бездыханное тело четвертого. Оружия при нем не оказалось. Поскольку начальник полиции Экерт не посвящался в операцию «Лес», он немедленно доложил Шульце о чрезвычайном происшествии. Шульце приказал начальнику полиции немедленно прибыть для объяснения.

— Стой! Руки вверх! Бросай оружие! — раздался оклик партизанского дозорного из лесной чащобы.

— Да мы к вам, к партизанам. Намаялись, аж падаем, — заговорил «Загвоздик», пытаясь снять из-за спины вещевой мешок.

— Руки! — властно приказал дозорный. — Два шага вправо и не шевелиться.

— Да я хотел мешок снять, все плечи оттянул — патроны, гранаты.

— Сами скажем, когда надо будет, а сейчас стой и не шевелись.

— Хорошо, что встретили, — канючил «Загвоздик», — сутки на ногах, всю дорогу пехом, во рту ни росинки. Погони боялись. След крутили… А кто мы такие, товарищ хороший, так это по нашей форме видно — полицейские. Нам скрывать нечего. Мы перед Советской властью рук не замарали.

— Ладно, ладно, разговорился, — одернул его партизан. — Ваня! Давай-ка пощупай господ полицейских.

— Ну, чего стоишь, как дева невинная, ноги шире. Вот так. Аа-а, ножик? Зачем? — спрашивал Ваня.

— Дык мы там одного кокнули, своего, на посту.

— Ладно, Ваня, завяжи им глаза, чтоб по лесу не зыркали. И в штаб. Там разберутся, кто такие. Ваня, в случае чего не церемонься.

В штабной землянке находился заместитель командира отряда по разведке Тиконов. Он выслушал рапорт о задержании трех неизвестных с оружием, запасом патронов и гранат без запалов. Тиконов срочно приказал посыльному вызвать в штаб командира и комиссара, а задержанных под охраной рассредоточить по одному в землянках.

6 мая. В обусловленном заранее месте, у развилки дорог, справа, у третьего столба полуразвалившегося забора, Мария Лузгина изъяла немецкую стреляную гильзу. Девушка понимала: радоваться еще рано. Поэтому гильзу не прятала. В руке держала. Наготове. Чуть что — отбросить ее в сторону.

— Смотри, Маша, — расставаясь с ней, наказывала Фруза. — Это тебе не с Володей прогулка, а очень ответственное и боевое задание подпольного комитета комсомола. Оттого, как ты с ним справишься, будет зависеть жизнь многих наших товарищей.

Когда Мария Лузгина подошла к нужной сосне, Фрузы там не оказалось. Что случилось? С опаской осматриваясь, Маша ничего подозрительного не приметила. Но в сознание стали закрадываться смутные и дурные предчувствия. Только бы не заплакать. И вдруг от вывернутой сосны отделилась Фруза. Маша на радостях даже побежала подружке навстречу.

— Машенька!

— Фруза!

— А я за тобой, Маша, наблюдала из леса. Ты действовала как настоящий конспиратор. Молодец.

— На, держи. — Разжав кулачок, Маша открыла на ладони гильзу.

Из гильзы Фруза извлекла туго свернутую бумажку.

— Ты читай, а я понаблюдаю за лесом, — сказала Лузгина.

В бумажке той чернилами по-русски, почти каллиграфическим почерком, с некоторыми грамматическими погрешностями сообщалось: «28 апреля в один из партизанских отрядов заброшены под видом советских патриотов трое полицейских. Один из них агент абвера Сметанин, прибывший из Берлина со спецзаданием. Двое других — полицейские. Полицаи будут фигурировать под своими подлинными фамилиями. Агент абвера — под кличкой „Лев“, а фамилия — Загвоздик. Приметы агента: 26―28 лет, рост 181 см, плотного телосложения, немного сутуловат, шатен, короткая стрижка волос, лицо продолговатое, нос прямой, брови средние, глаза зеленые, уши большие, подбородок широкий с ямочкой.