Идо Нетаньяху - Последний бой Йони

Приехав к нам вскоре после получения командования частью, он напоминает мне, что я не был на церемонии смены командиров. Я не пытаюсь оправдаться и даже не рассказываю, что был там в тот день. Вместо этого я спрашиваю, как идут дела в Части. «Будет порядок», — отвечает он кратко, не входя в подробности. Хотя слова его выражают свойственный ему оптимизм, но в голосе — некоторая сдержанность, за которой что-то скрыто; а может, это только мое воображение, проецирующее на его голос мое беспокойство.

Амир прибыл в Часть на попутных машинах рано утром в пятницу, после бессонной ночи. Когда в полночь ему позвонила секретарша Йони и сообщила, что он должен явиться утром в Часть, он что-то заподозрил. «Едем далеко?» — спросил он ее.

«Очень далеко», — ответила она, и Амир понял. Он был в числе бойцов, недавно отправленных в преддемобилизационный отпуск, и полагал, что, как старым солдатам, ему и его товарищам достанутся первые места в атаке. В голове его промелькнули воспоминания о предыдущих освободительных операциях, случившихся за время его службы в Части, — от резни в Маалоте через Бет-Шеан, Нагарию и до отеля «Савой», где погиб боец его отряда Итамар Бен-Давид. В том же бою погиб полковник Узи Яири, из первых командиров Части, который был тогда в армии в штабной должности и присоединился к группе в качестве замыкающего. От размышлений о том, что его ожидает, он не мог уснуть. Наутро, приближаясь к лагерю, Амир увидел, что там происходят большие приготовления. Различив у ограды построенный утром макет из брезента и белых целлофановых полос, предназначенных для разметки помещений старого и нового терминала, он убедился, что правильно понял, для чего его вызвали.

Войдя на территорию Части, Амир наткнулся на Амнона Пеледа, своего командира, который прибыл сюда еще прошлой ночью. Амнон не был пока посвящен в подробности плана, но уже имел какое-то представление о задании. Он тоже считал, что окажется со своими бойцами во главе отряда, хотя до сих пор точная расстановка сил не была ему известна. Амир старался вытянуть из Амнона подробности.

«Готовится операция ЦАХАЛа по освобождению захваченных в Энтеббе, — сообщил ему Амнон. — Часть — острие копья, а наш отряд — его кончик, кончик острия».

Возможно, сказанное Амноном прозвучало с ироническим драматизмом, но Амир воспринял его слова вполне серьезно. «Услышав, я очень испугался… Ощутил, что это очень тяжелое бремя. Тот, кто говорит, что не пугается в такие минуты, тот или очень смел, или очень глуп. Меня это очень напугало». Как выяснилось, его страх был оправдан. Амнон со своими бойцами действительно будут кончиком острия, а сам Амир будет тем, кто первым ворвется в зал с заложниками.

Отойдя от Амнона, Амир разыскал молодого солдата, которому оставил свой патронташ перед уходом в отпуск. Получив назад свой старый добрый патронташ, он зашел на склад, чтобы взять под расписку многочисленные дополнительные обоймы — столько, сколько мог вместить патронташ, — и другие части снаряжения, какие могли понадобиться. На складе возле стола уже толпился народ; весь этот день солдаты будут брать предметы снаряжения по подготовленному для них списку.

Получив на руки разные вещи, которые он по заведенному порядку просил, Амир с минуту их рассматривал. Заметив, что держит в руках светосигнальный индикатор для вертолетов, он вдруг впервые совершенно ясно понял, в чем состоит их задание. «Летим в Уганду, за кудыкины горы, а я прошу индикатор! — сказал он себе. — Какой вертолет прилетит, чтобы нас оттуда вызволить?» Он вернул индикатор кладовщику и с грудой вещей в руках пошел в одну из расположенных поблизости жилых комнат, чтобы привести в порядок патронташ, пока не позвали на инструктаж и тренировки.

Тем временем Йони отдал офицерам Части краткий «предупредительный приказ». Некоторые из них не присутствовали на его инструктаже, проходившем прошлой ночью в мемориальной комнате, и сейчас в первый раз слышали в общих чертах план операции. Он снова объяснил цель операции и пути ее достижения и добавил подробности из тех, что обдумал, сидя в одиночестве у себя в кабинете, когда все ушли спать. Одним из пунктов в плане Йони было то, что его командное звено первым ворвется вместе с ним в главный вход зала, где содержатся заложники. Напрасно офицеры убеждали Йони, что ему не место среди атакующих и что ему с его командным звеном следует держаться поодаль. Кое-кто из бойцов тоже говорил об этом с Йони, разыскав его утром вне кабинета. «Мы же опытнее твоего звена в части владения оружием и всего прочего, потому что беспрестанно тренируемся».

«Но Йони настоял на том, что будет в атакующем звене, — рассказывает Шломо, один из солдат, говоривших об этом с Йони, — в особенности потому, что предполагалось: Барак останется снаружи как своего рода сверх-КП». Проникновение в помещение — это решающий момент операции по спасению заложников. Боец врывается внутрь него, не считаясь с элементарными правилами ведения войны на застроенном пространстве, обеспечивающими ему некоторую защиту, он не бросает гранату и не поливает огнем помещение из окна или двери перед тем, как проникнуть в него: уже находясь внутри, он, прежде чем открыть огонь, старается понять, кто террорист, а кто заложник; стреляет он прицельно, выборочно, чтобы не задеть своих. «Это почти самоубийственный бой, — объясняет один из офицеров части, — ты заведомо исходишь из того, что твоя левая рука связана». Йони знал, что этот момент мог решить судьбу всего боя, даже если все прочее — приземление, продвижение, обман угандийцев — пройдет безо всяких сбоев. Здесь промедление — катастрофа. Из-за беспрецедентно большого числа заложников количество убитых на этот раз грозит намного превысить даже количество жертв во время прорыва в школу в Маалоте. «Йони на эту тему никого не хотел слушать. Наверное, он думал о важности личного примера» [40] 1. Шломо. . Значение его решения в личном смысле не осталось непонятым бойцами. «У Йони были все основания там, в атакующем звене, не быть. То, что он сам себя туда назначил, по собственной воле выбрал себе такую опасную роль — для этого требовалось настоящее мужество или, по крайней мере, в высшей степени развитое чувство ответственности» [41] 2. Амир. .

В конце приказа назначался этим же утром, но позже общий инструктаж для всего отряда. Офицеры разошлись, чтобы определить задания своим людям и начать тренировки.