Идо Нетаньяху - Последний бой Йони

Екутиэль Адам подвел итог заседанию. В конце его выступления кто-то спросил: кто будет заместителем Шомрона во время операции? И Адам тут же на месте назначил Матана Вильнаи. Как предусмотрено планом, сводный отряд пока что отправится в Шарм, чтобы сократить расстояние до Энтеббе, и там будет ждать правительственного решения. Четыре самолета будет сопровождать летучий КП в «Боинге-707», который из-за разницы в скорости полета вылетит через несколько часов после отряда и нагонит его в небе Восточной Африки. В самолете КП будут в числе прочих генерал-майор Бени Пелед, ответственный за авиационную часть, и глава Оперативного отдела, генерал-майор Екутиэль Адам, ответственный за всю операцию.

После инструктажа Йони подошел к Шики Шани: «Покажи мне еще раз точное место, где ты нас высадишь». Для Йони это было типично: хотя он спросил для себя, у него, несомненно, была еще одна цель — убедиться, что Шани четко понимает свою роль во всем, что касается того, как будут выезжать машины. Они склонились над длинным столом инструкторской, рассматривая план летного поля и пункт высадки отряда. При этом Шани сообщил Йони, что собирается приземлиться в Энтеббе и в том случае, если фонари на взлетно-посадочной полосе не будут гореть и радару самолета будет трудно определить полосу. «Это частный альтернативный план нашей эскадрильи, — сказал Шани. — Если мы не находим полосу, мы прикидываемся гражданским самолетом, попавшим в затруднительное положение, и просим по радио контрольную башню включить освещение».

Йони обрадовался этой идее. «Он мне сказал: „Это отличная идея“, — рассказывает Шани. — И побежал, чтобы рассказать об этом кому-то из своей компании, как будто они сами бились над этой проблемой и вот теперь им дали подходящий ответ. Потом Йони схватили разные высшие офицеры и стали прижимать его к стенке. Я не стал ждать его, пошел к летчикам, мы сидели разговаривали на улице на траве».

Шани очень ценил Йони. «Мы были одного с ним звания, но я испытывал к нему уважение как к человеку, который, я знал, гораздо выше меня, — говорит Шани. — Моя оценка Йони строилась на… знакомстве с его личностью — частично по моим собственным наблюдениям, а частично по рассказам окружающих, создавших определенно героический образ. В нем сочетались выдающийся боец и интеллектуал… В моем представлении однозначно возник образ исключительной личности. Йони для меня встал в один ряд с могучими личностями нашей древности».

Цви, пилот-резервист у Шани, слышал от него о Йони фразу; которая врезалась ему в память. Йони проходил недалеко от них, и Шани сказал Цви: «Такого бойца у нас в стране еще не было».

Старый штурман не ожидал подобных слов от командира эскадрильи, которого знал много лет. «От Шани получаешь комплимент раз в полвека. Он человек серьезный, — объясняет Цви, — мы ведь с детства воспитаны на рассказах о героях прошлого. И услышать вдруг такую оценку от Шани было поразительно».

Шани еще сказал Цви: «…И шанс его при этом уцелеть — фифти-фифти».

В субботу утром начальник Генштаба, глава Оперативного отдела и командир эскадрильи встретились с главой правительства, министром обороны и министром иностранных дел. Начальник Генштаба получил утром доклад от главы разведки, генерал-майора Шломо Газита, по оценке которого, имеющиеся разведывательные данные действительно позволяют выполнить операцию. Перед тремя членами правительства представлен был план армии по освобождению захваченных, и начальник Генштаба однозначно заявил, что он его поддерживает и рекомендует. На основании этой рекомендации Рабин собрал специальную группу министров и после краткого обсуждения, на котором Перес выразил энергичную поддержку военной акции, группа утвердила план. На два часа пополудни назначено было заседание всего правительства. Именно оно решит в конечном счете, идти на операцию или нет.

Перед тем как солдаты Части выехали в Лод на военном автобусе, у них были час или два передышки. Во время совещания командиров и после него им особенно нечего было делать, поскольку приготовления в основном были закончены. Пинхасу, самому молодому бойцу в отряде, этот отрезок времени запомнился как очень трудная часть операции. Ожидание грядущего, когда к тому же есть время думать и заниматься самоанализом, далось ему нелегко. Яэль, секретарша Йони, которая давно знала Пинхаса — они учились в одном классе в средней школе, — подошла к нему утром, чтобы его подбодрить. Теперь Пинхас обдумывал, не написать ли чего-нибудь семье перед вылетом на операцию.

Дани Даган и Амицур в это время еще трудились над «мерседесом» и не заметили, что военный автобус с солдатами оставляет Часть. Они установили на «мерседесе» флажок Уганды на антенне слева и припаяли на фасаде машины маленький вымпел на металлическом стержне. Номера уже были заменены на «угандийские», сделанные из картона, и «мерседес» имел сейчас внушительный угандийский вид. Однако, на их взгляд, его облик еще не был совершенным. После ночной покраски остались неравномерные участки, и они продолжали обрызгивать машину черной краской из банок. Вдруг Дани заметил, что они здесь одни. Отправились в центр лагеря в поисках других бойцов из отряда, но увидели, что все уже уехали. Поспешно свернув флаг и прикрыв номера, они сели в машину и доехали на ней до аэродрома. До вылета еще оставалось время. Амицур поднял «мерседес» задним ходом в брюхо первого самолета, стоявшего на дорожке. Два «лендровера» уже были внутри, все машины привязали к полу самолета. Там, в Лоде, солдаты и офицеры Части встретились с остальными бойцами, участвующими в операции, которых было больше, чем их. Пинхас увидел, как некоторые парашютисты целуются с полковыми секретаршами, — приехавшими проводить их на аэродром.

Тем временем в Лод поступили снимки аэродрома в Энтеббе, сделанные два дня назад Мосадом. Без этих снимков операция едва ли бы состоялась. Из снимков следовало, что, по крайней мере в момент, когда они были сделаны, вокруг здания и на его крыше угандийцев было сравнительно немного. Это уменьшало опасность больших потерь и укрепляло уверенность в успехе операции. Йони быстро рассмотрел снимки и оставил их при себе, чтобы изучать их дальше и ознакомить с ними в Шарм-эль-Шейхе других участников операции.

Во время ожидания в Лоде врач Части Давид узнал, что его санитара решено не брать в Энтеббе. Лишь в последний момент, как видно, выяснилось, что в атакующем отряде есть лишний человек. Давид был недоволен этим решением. Оно означало, что ему самому придется больше заниматься пострадавшими как санитару, чем как врачу. «Я совершенно не сомневался, что мне будет не хватать санитара, чтобы оказать помощь раненым, — рассказывает Давид. — Йони был занят. Я подошел к нему и сказал: „Это ошибка“. Но он отрезал: „Вопрос закрыт“, — и этим кончил дело… Я понял, что причина в Алике. Алик — старый добрый солдат, на которого Йони полагался в момент боя, и он решил его взять».