Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

Я читал «Новый мир» и принял к тому времени две таблетки димедрола. Когда начали пить шампанское, я уже едва сидел, а после чая стал задыхаться. Сидеть уже не мог, ушёл в 13-ю комнату и завалился на кровать Огнева. Проснулся во втором часу из-за блужданий Владимирского и ушёл к себе. Здесь Киса уговаривал Колюху лечь спать, но тому нужно было непременно куда-нибудь пойти. Он берёт гитару, хотя сам не играет, и уходит не то к Полине, не то к Нине.

В воскресенье с 6 часов пишу дневник. Отёк носа ещё не прошёл, и всё время хочется двигаться, но я занимаюсь рукоделием: вручную подшиваю джинсы.

В 10 часов вваливается компания из Ленды. Все замёрзли и согреваются коньяком. Огонёк с Натаном укладываются спать, а Гоша требует удовлетворения за теннисным столом. Я отбиваюсь, как могу, и ухожу к Сергею зашивать рубаху. Оксанка, его дочка, норовила вымазать швейную машинку пластилином. Татьяна поведала, что вчера после выпивки, чая и торта компания захотела есть, и она кормила её жареным кроликом в 2 часа ночи.

В 14 заканчиваю шитьё и иду с Гошкой играть в теннис. Я опять у него выигрываю, а он требует сатисфакции. В результате я опаздываю на урок танцев на 20 минут.

После не совсем удачного для меня урока отношу швейную машинку Миричам, а затем с Соней занимаемся гитарой.

Возвращаемся с ней в наш клуб на второй сеанс (фильм «Трое на снегу» — ФРГ). После кино она приглашает меня с Владом к себе, где мы производим небольшой переполох среди соседок, отходящих ко сну. Пьём чай с печеньем Сониного приготовления, слушаем записи, поём и философствуем о мещанстве. Соня рассказывает о двух именных талонах на ковёр, выписанных людям, которые уже награждались коврами… Уходим с Владом заполночь.

В понедельник, в 7 часов выяснилось, что сегодня у меня — рабочий день вместо обещанного отгула.

На котлован нас отвозит Налогин в 8:30. Обиваем изнутри большой балок («десятку») сухой штукатуркой, откачиваем воду из котлована, оттаиваем шланги…

В 17 часов приезжает вторая смена и продолжает начатое нами. Поднимается вопрос о транспорте для третьей смены. Однако, Люпак, услышав ропот, пресек диспут:

— Нечего баловать! Здесь три километра до посёлка, пешком походите.

В 18:30 захожу в оставленную мне отпускниками — Миричами — комнату, растапливаю печь. Несмотря на раскаленную «буржуйку», в комнате всего +6°, хотя на улице не так уж и холодно, -25°, но с ветром. Пишу дневник до 21 часа, пью чай, а в комнате уже +8°. «Буржуйка» жрёт сырые дрова, как сухие, но тепла от них мало. Учу устав КПСС. В 22:30 температура в комнате была +11°.

Возвращаюсь домой и обнаруживаю спящего Натана, хотя Корус просил его выйти вместо себя в ночь (жена в больнице, а он сидит с ребенком). Читаю лежа П. Нилина в «Новом мире» и случайно натыкаюсь на «Поиски жанра» В. Аксенова. Когда искал эту вещь в журнале специально, не нашел, так как смотрел в разделе «Литературоведение».

…С утра готовим на площадке доски для опалубки. Степанов направляет бульдозер, толкающий отвалом чёрную жижу, подальше от котлована. На «Магирусе» приезжает молодой, красивый мастер из Управления механизации с намерением забрать бульдозер, и они с Владом долго «торгуются».

Мы спустили заготовки опалубки в котлован и ушли в столовую. В оставшееся после обеда время захожу к Миричам и затапливаю печь… К котловану нас отвозит уже Налогин.

Начинаем строить опалубку первой ячейки и продолжаем до конца смены. Часть бригады уехала в тайгу пилить лес для стоек опалубки. Машину с Налогиным забрал Степанов, и мы собрались уже идти домой пешком, но, всё же, за нами приехала другая вахтовка.

Дома, в постели, лежит совсем больной Натан. Получив серьезное письмо, он решает ехать в Москву на 10 дней.

…Ухожу в мехколонну, в свою «келью». По пути закупаю галеты, сгущенку и опять топлю печь. Пишу дневник и всё время засыпаю, ибо температура в комнате уже +25°.

Чтобы не заснуть, ухожу в гости к Соне. Во время чаепития коснулись еврейской темы. Она рассказывает, как её отец «обидел» какого-то торгаша в своём фельетоне, и тот обвинил его в «шпионстве» в пользу Тель-а-Вива. Некоторые его знакомые и близкие были репрессированы после войны за участие в одной из групп антифашистского движения во время оккупации.

Перед сном читаю «Поиски жанра». Желание спать — никакого.

В среду наш шофер проспал, и мы выехали на работу около 9 часов. Мороз отпустил, светит солнце, ощущение скорого прихода весны.

Мой напарник, Октябрь, с утра на работу не вышел, и я один грею и заливаю воду в насосы, заправляю бак ПЭСки.

Проглотив на обед чай, зашёл к Миричам подтопить печь.

На работе взялся оттаивать выходной шланг насоса (грею, обиваю внутри лёд), а Октябрь приводит в порядок станцию. Провозились с ним до конца смены.

Дома нахожу письмо от Глазова из Москвы, но читать его не хочется. После бани ухожу в комнату Мирич. Затапливаю печь, кипячу чай и печатаю текст рукописи. Сначала работа шла с трудом, но постепенно набрала обороты.

В 22:30 я, вполне довольный проделанной работой, зашёл в 23-й вагончик к Соне. Она была расстроена тем, что её днем разыскивали люди с телевидения и ВКШ, но не нашли.

…На котловане достраиваем опалубку первой ячейки, обиваем ее рубероидом. На насыпи утром работает Соня с коллегой — Женькой. Они поставили прибор и пошли разыскивать вехи, поставленные по оси будущего пути. Одну веху не нашли, видимо, наш бульдозер её снес, когда копал отводной канал.

Я приглашаю Соню в вагончик погреться, показываю стенгазету. Хотел договориться с ней, чтобы их автобус отвёз нас на обед. Они согласились подвезти, но тут подъехала наша вахтовка.

После обеда Соня ведёт теодолитную съемку, но у нашего котлована опять застревает. Сообщила, что играть в теннис не придет — у нее заседание бюро.

Вечером бегу к Миричам, долго топлю печь, пока температура не поднимается до +9°, и в 20 часов начинаю печатать. Работаю до 23 и ухожу домой.

Читаю в амурской молодежке странную статью Авдеевой о нашей работе.

В пятницу отсылаю письмо Зорину в «Газету» с бредовой статьей Авдеевой о нашей бригаде. Перед отъездом на работу заходит Гоша и выражает ужас по поводу этой статьи.

— Такие безотчетные фразы! — восклицает он. — Как она швыряется ими! Позор нам. Кем мы представлены в статье?!

Владимирский — грустнее некуда. Я пытаюсь пошутить над автором статьи:

— Ну, и подруга у нас завелась! «Пятая колонна» — да и только…

— Нечего смеяться. Положение ужасное! — говорит он озабоченно.

На котловане все работают на выравнивании ступеней. Я с Федей проверяю высоту временного репера, и выходит так, что глубина котлована оказалась выше проектной на 20 см. Тянем время, так как все три ступени уже выровнены. Советуюсь с Федей, и мы решаем котлован не углублять, — может быть «пронесёт».