Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

Заходим «по-дружески» в ОГМ. Тут-то и началось: гараж закрыт, перед бульдозером стоит РАФ, чтобы его отогнать, нужна записка от главного механика, найти шофёра и несколько парней, чтобы поднять «оглобли» отвала.

После ужина идём с Гошкой в клуб, где идёт партсобрание, ждём Влада и прораба. У Степанова, узнавшего зачем мы явились, перекосилось лицо. Однако Люпак написал записку, я зашёл за фонариком, а Гошка отправился за ребятами. По указанию бульдозериста Сашки заливаю масло в гидравлику, а сам он ковыряется в распределительной коробке. Гошка на трубу за подкреплением не пошёл, а привёл Владимирского и Голуба. Нам оставалось выгнать РАФ, и через 20 минут отвал был навешен. Вместо шести мы пришли домой в девять вечера.

…Встаю в 4 утра, пишу дневник. Перед выходом на работу успеваю написать письмо журналистке Зайчковской, которая записывала наш спектакль в «Пионере».

На трубе всё, казалось, было готово к работе. Голуб провозгласил:

— Ффатит! Заколебали! Будем гнать бетон во что бы то ни стало!

Но «гнали» мы не так ретиво: мешки с цементом таскали издалека «на пузе», бульдозерист Сашка с обеда опоздал, и Гоша перекидывал гравий лопатой к мешалке за 4—5 метров. Зато, явившись, Сашка натолкал гору гравия и сам, винясь, набросал в мешалку лопатой несколько замесов.

Наша смена заполнила опалубку до жёлоба, вторая — ближнюю половину ячейки, третья — не выходила…

Вечером штудируем с Гошкой Розенталя и пишем, каждый — своё.

В субботу узнали об изменениях в составе смен: к нашей добавились Копель и Владимирский. Я, Аничкин и Владимирский гоним бетон, а Голуб с Копелем проталкивают его по надставленному лотку, иначе он, того и гляди, встанет колом.

Гвоздев прогнозировал вслух наши возможности.

— 7 кубометров… — говорил он, стоя на краю котлована.

— 10! — оценив наш темп, поправлял Голуб.

— 12! — «скромно» заметил я.

Работали на пределе возможностей и закончили в половине четвёртого.

Вечером в посёлке встретили Влада грязного и злого, как никогда. Весь день он возился с нашим погрузчиком, но безрезультатно. А тут повстречался с трактористом Васей и его пьяным дружком.

— Ты сломал наш погрузчик! — наступал Влад на Васю.

— Чего это, я? — бубнил тот.

— Ты!

— Ты послушай!.. — пытался было встрять его дружок.

— Не буду я с пьяным разговаривать, тем более что тебя не знаю…

— Ах, не знаешь?! Пойдём, отойдём! — с вызовом произнёс пьянчуга.

Мы оттащили Влада и проводили в общежитие, где ему ещё надо было собраться на дежурство.

Около 18 часов мы с Аничкиным вышли на дорогу. Голосовали не долго. В 19 мы были в Кудыкте, но там простояли намного дольше. Нас подобрал ЗИЛ «Взрывпром» с деревянной будкой. На 22-м километре, на подъёме, из его радиатора вытекла вода. Стояли с водителем из солидарности до 22-х часов, грели воду, пропускали попутки. Всё же, уезжаем на медицинском УАЗе.

В полдвенадцатого заходим в «шкатулку», берём с собой Тапрыкину и идём к Мормоновым. Здесь народ, придя из «Лесной сказки», восполняет недополученное…

Гошка быстро обгоняет всех и засыпает за столом в кабинете Ароныча. Коротич носится с новым ухажёром — начальником «Орбиты». За столом: поэт Володя и Лёшка — поэт от армии, — спорят с Аронычем за Хемингуэя, мол, «он фашист — может ударить человека кулаком в торец»… «Странный довод», — подумал я, но вмешиваться не стал.

Засыпаю на раскладушке под утро.

На следующий день объезжаем с Гошкой пол Ленды в поисках спиртного. Возвращаемся с пустыми руками. Только после этого по телефону Мормоновым сообщают, что «в ДСРУ всё есть».

Сажусь в автобус и еду туда. Увы, к тому времени и там всё кончилось. Захожу в «шкатулку» и сообщаю по телефону Инне о неудаче.

Через какое-то время Инна перезванивает и даёт новый адрес: «Во дворе „Лесной сказки“, в сарае, дают коньяк всем, сколько хочешь». Идём втроем: я, Коротич и Островцева. С трудом «выбиваем» три бутылки.

У Мормоновых — все уже весёлые. Долго сидим за столом, а Гошка со Светиком идут кататься с горы. Я выхожу за ними и тоже съезжаю на картонке с сопки раза три. Гуляем вместе с Гошкой, Островцевой и Тапрыкиной. Томку сопровождать неохота: она пьяна и лезет целоваться.

— Гена, самое страшное, что Он любит меня больше, чем я его, — она еле ворочает языком.

У Островцевой дома укладываем Томку и идём с Гошей искать Катерину. Побывали и в «Пионере», и в квартире Шермановича, но нигде её не было.

Возвращаемся к Островцевой, но дверь никто не открывает. С трудом, по памяти, находим общежитие и комнату Карабановой. Выпиваем с компанией мою бутылку коньяка и долго болтаем о прочитанном. Во втором часу провожаем Инну домой и остаёмся у неё ночевать.

В понедельник просыпаюсь в 7 часов и спешу к Икорникову, чтобы застать его до работы. Странно, но Митяя пришлось даже будить.

Он уходит, а я засыпаю у него до полудня.

После обеда идём с Гошей голосовать на развилку. Мимо нас в сторону аэропорта проехал Райлин с Нефертиткой. Нас же подбирает бензовоз, и мы едем медленно, но верно на запад.

Приезжаем в Хородочи около 17 часов. Через час уходим на трубу в ночную смену.

На дне котлована убираем лёд. Хаткин долбит его отбойным молотком, мы с Гошкой и Гвоздевым лёд выгребаем. Когда Хаткин нечаянно перерубил проволоку, ему в глаз отскочил ее кусочек. Обошлось без крови, но с потерей «бойца». Работали до полной победы в 3 утра.

…В общежитии спим с 5 до 10 часов. День занят написанием писем, учёбой. После обеда кемарим до начала смены.

Из-за ремонта погрузчика бетоном не занимались. Единственное, что сделали — заготовили с Гошкой проволоку для стяжки опалубки и сшили рукав из сатина для ТГ. Рукав получился такой длины, что он доставал до дна ячейки. Закончили работу рано и ушли в бытовку. Ночь была тихая и «тёплая». Кемарили до прихода первой смены.

Погорельцы. «Жуткое» дежурство. Воззвание Э. Лимонова.

День Конституции. «Нападение» на участок. «Реи» и «паруса».

Изображая барина. Одеколон «Тройной».

1 декабря, среда. Уже рассвело, когда на тропинке показались сменщики. Первыми были Ярковичи. Оказывается, вышел приказ по тресту: начинать рабочий день с 8:30, заканчивать в 16:30, причём, каждая суббота — рабочая.

Дома — обычные дела: магазины, письма, дневник.

На вторую смену собираются Гвоздев и Рукавицин. Владимирский, пришедший с трубы, сообщил, что Гвоздеву удалось завести погрузчик, и он собирается работать обе смены, если Влад не приедет из Ленды в ночную. Бетон они начали выдавать после обеда.

Степанов приехал, но хмурый ужасно: в их сгоревшем балке нашли лишь приемник и кое-какие книги. Сгорело всё: «одна только румынская куртка чего стоит», личные вещи Владимирского, Лёни, Ярковича. Даже после ужина в столовой настроение Влада не улучшается, хотя, когда его обслуживала на раздаче Перова, он невольно смеялся.