Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

Гошка, услышав этот диалог, сжалился над Ваней.

— Я буду готовить, — подумав минуту, сообщил он.

…Свечка догорела, и я, забрав расплывшийся на блюдце блин парафина, пошёл на свою половину балка. Воткнул в парафин обгоревшую спичку вместо фитиля и при свете сего светильника преодолел «самое интересное место» в книге.

В среду Аничкин начал готовить с Полиной завтрак, но вскоре она совсем разболелась и слегла. Хаткин уехал в Ленду к жене, которая собралась рожать раньше времени. Мы с Голубом идём на вторую трубу и соединяем стены опалубки с переборками. Затем засыпаем гравием щели в углах нижних ступеней.

После обеда едем вдвоём с Владимирским в лагерь студентов за цементом (100 мешков). На обратном пути заезжаем в Хородочи, в магазин и на почту.

В лагере вываливаем цемент, и каждый занимается своим делом: Ваня с Владимирским готовят рыболовные снасти, я меняю выключатель на кухне, разбитый Аронычем, пытавшимся изобразить удары каратэ.

Вечером играю несколько партий в «пинг-понг» и читаю до часу ночи.

В четверг завтрак готовит Гоша, Голуб мнётся, мается. Я ухожу на новую трубу и занимаюсь обшивкой опалубки рубероидом. Степанов съездил в посёлок за краном. Погода чудная: воздух после дождя неподвижен, а солнце мягко греет.

…Жора на «Комацу» выравнивает на краю котлована площадку для установки бетономешалки. Влад с Ярковичем привозят на самосвале бетономешалку, лоток и прочий инструмент. Я собираюсь устанавливать бетономешалку горизонтально с помощью нивелира. Райлин уже занимался этим и попросил меня не мешать ему, подкрепив просьбу крепкими словечками. Ухожу с нивелиром в ячейку размечать уровни бетона…

— Ты почему не помогаешь Вове? — тут же спросил Влад.

— Так он послал меня, причём, неприличными словами, — отвечаю я. — Видите ли, я ему мешаю…

— Иди, иди, — настоял Влад. — Ему одному не справиться…

С трудом устанавливаем мешалку в подходящем месте, а Яркович подключает её к щитку. Выгружаем из «Магируса» цистерну для воды и долго устанавливаем её на отсыпку. Затем со Степановым делаем метки уровней бетона в ячейках.

В 16 часов выходит вторая смена и занимается раскреплением опалубки. Вновь прибывшие чем-то недовольны, особенно Гвоздев.

— Ну-ка, проверим отметки, — говорит он Владу. — Вот, видишь? Где тут 50 см?..

Ему явно не нравилось, что я занимался «не своей» работой.

В 6 вечера я собрал измерительные приборы и один пошёл в лагерь. Райлин остался отрабатывать «те полдня», когда он ездил с Веткой в Ленду подавать заявление в ЗАГС.

После ужина я читаю, а Влад делает мне выговор за беспорядок в вагончике. Я отговариваюсь тем, что читаю «самое интересное место», и обещаю убраться позже.

Гошка сообщает, что завтра на трубе будет комсомольское собрание. На повестке дня один вопрос: «Это бригада или шарага?» (Хаткин приехал из Ленды с опозданием и в сильном подпитии).

…Перед началом смены Степанов созывает нас на собрание. Гоша идёт за Полиной. Фрол ищет Ярковича. Райлин, давясь, доедает завтрак. На повестке дня: поведение Хаткина и организация труда.

Начал собрание Степанов.

— Хаткин уехал в Ленду во вторник, не спросясь, — напомнил он. — А вчера, приехав, вывалился из кабины «Магируса» еле живой. Я не собирал собрание в прошлый раз по поводу случая с Голубом. Оказывается, нужно было собраться и наказать его в назидание остальным… Ну, расскажи-ка нам о своём поведении…

— Стою я на автобусной остановке утром, чтобы ехать сюда, — бодро рассказывает Хаткин. — Встречаю друга, а он и говорит: «Пойдем, выпьем. У меня вчера был день рождения». Ну, и выпили…

— Кто хочет что-нибудь сказать? — строго спрашивает бугор.

Все молчат, видимо, в знак согласия с тем, что они поступили бы так же.

— Наказать его! — предлагает Полина.

— Наказать — это, само собой, — говорит Влад. — Это моё дело. Но вы же его товарищи и должны разобраться.

— Почему же он не отпросился? — спрашивает Аничкин. — Гвоздев, вон, отпросился.

— Потому, что думал вернуться на следующее утро, но, видите, пришлось задержаться, — отвечает Хаткин, имея в виду бесценность дружеских уз, а в результате — «фатальный исход».

— Вы уезжаете, а мы должны пахать за двоих?! — возмущается Яркович. — Да ещё всё время дергаться: то с одной работы — на другую, то — обратно.

— Невозможно узнать, доедешь ты в намеченный срок или нет, — оправдывает его Райлин. — Я тоже не мог вернуться сюда вовремя, так что, нечего нас винить.

— Раз трудно сюда доехать, нужно выезжать заранее, — вношу я свою «лепту».

Все долго молчали, думая каждый о своем. Про то, что виновник приехал в невменяемом состоянии и к работе не мог приступить, все как будто забыли. Хаткин, потупив взгляд, заметил:

— Действительно, плохо всё получилось, но больше это не повторится.

— За опоздание на работу на час записываю день прогула, — выносит Степанов свой приговор.

— В КЗОТе такого нет! — возмутился Фролкин.

— За три прогула — увольнение по собственному желанию. У тебя, Витя, уже два есть, — напомнил Влад.

По второму вопросу повестки — «организация труда» — Степанов привёл в пример наше звено.

— Вчера бедный Вова один возился с установкой бетономешалки, — напомнил Влад. — Яркович — с рубильниками, Геннадий, понимаешь ты, делал отметки уровней бетона. Как так можно работать?!

— Вот именно, — обрадовался Райлин. — Эти лабухи где-то ковыряются, а я один должен вкалывать!

С этого момента разговор пошёл между Ярковичем и нашим орфеем. Яркович «взвился».

— Я тебе покажу — «лабухи»! Скотина! — и склока понеслась, как лавина.

В конце концов Вова объяснил, что «лабухи» в переводе с жаргона — это музыканты. В остальном — он остается при своём.

Степанов с трудом прекратил базар и настоял на том, чтобы каждый выяснял отношения с коллегами сам, без посредников и без свидетелей. Опять возник шум, в котором можно было услышать Вовкино:

— Я с Ярковичем работать не буду, раз он меня называет «скотиной».

…Степанов направляет меня с Ярковичем конопатить швы, заготавливать дрова для растопки битума до конца дня. В процессе валки сухостоя мне пришлось залезть на дерево, чтобы столкнуть зацепившийся за ветви ствол лиственницы.

В 6 часов вечера нас везут в баню. Увы, в ней приходится мыться холодной водой. Охладившись, заезжаем на малую трубу и забираем вторую смену на ужин.

Вечером читаю Чехова до полуночи и быстро засыпаю. В полночь бужу Гошку для проведения очередного эксперимента по системе Виктора, но он вставать отказался. ПЭСка остановилась в полвторого, но Влад завёл её снова, и она молотила до трёх ночи, когда я уже спал мёртвым сном.