Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

…Ходченке понадобилось ведро, и мне пришлось вылить из него всё масло в двигатель. Из-за спешки оно попало на двигатель снаружи.

С Витей пытаемся вскрыть огнетушитель, чтобы слить в него остатки масла, но не можем вывернуть из баллона штуцер. Приходится вырезать дыру в самом баллоне сваркой… Промываю двигатель бензином, дотягиваю кое-как до 16 часов и ухожу домой.

В 17 укладываюсь спать, а в 18:30 собираемся с Гошкой в вагон «Хи-хи», где все скидываются на подарок к дню рождения Коротич.

…На крыльце «особняка» Степанов подметает лестницу, а Люда встречает нас в халате, но с умопомрачительной укладкой. На кухне работают Инна и Тапрыкина. Долго сидим, болтаем в ожидании ужина. Выпиваем по рюмке «Мискета» в качестве аперитива, и я немного обалдеваю. Садимся за стол в девятом часу. Настроение неважное, а Люда — комок нервов.

Никто не хочет говорить первый тост, и ей приходится со смехом сквозь слёзы заявить:

— Давайте выпьем за моё здоровье!

Так как перед этим мужики отведали полусладкого «Мискета», никто не торопился пить водку. Коротич сидела, как на углях, не понимая, что происходит.

— Давайте, пейте! — не выдержав, проговорила она и опрокинула рюмку.

Дальше всё пошло быстро и, как в тумане. Ели, пили, плясали, играли в фанты. Гоша ушёл первым, за ним исчез Адонин, уже в четыре утра — остальные.

Провожаю Тапрыкину в «шкатулку», и девушки устраивают меня спать при свете и открытых занавесках. Вскоре дверь, запертую на крючок, дёргает Олег и, не услыхав ни звука, удаляется. В восемь является Иосиф. Но и в эти три часа затишья Тапрыкина так и не дала мне уснуть, задавая массу вопросов.

Проснувшись утром, Иосиф рассказывает о том, как он пил на свадьбе Кожина, как ему досталось от двух военных и какой он теперь несчастный. Входит Виктор, ночевавший в половине девушек.

— Что это такое маленькое и сморщенное? — с задором обращается ко мне.

Я его тон не поддерживаю и делаю вид что говорю с Сацем.

— Жаль, — пытаюсь я посочувствовать Йосе, — что большая часть народа приходит на занятия, как на посиделки: побалдеть, похохмить, а не поработать… Балласт какой-то…

— Да ты что! — возмущается он. — Я ради этого «балласта» только и существую. Пусть балдеют. Все равно что-то останется у людей от понимания театра…

Пьём чай с девочками, смеёмся над Иоськиными выкрутасами и приставаниями к Надежде, ещё лежавшей в постели. На «Проводы русской зимы» так и не собрались.

Дома спал до 16 часов, пока Виктор не разбудил меня, чтобы починить его магнитофон. Я делаю кольцо из изоленты, наматывая её на банку со сливами и одновременно поедая их. Затем, разрезаю полученное кольцо вдоль на три узких пассика и устанавливаю один из них на валы магнитофона… Виктор долго не мог успокоиться и всё сравнивал мой «гений» с разгильдяйством своих сожителей…

Дома берусь за «Теорию литературы», за Де Адана, но ничего не выходит, ибо Гошка развлекает рассказами, про то, как он заходил с Мошкиным к Коротич в «особняк» на пельмени, потом на речку, на гуляния, про обледенелый столб с сапогами наверху, про купание пьяных мужиков в полынье, про упадническое настроение Виктора из-за Иосифа, не подготовившего прорубь и антураж для его показательного выступления. Переписываю несколько песен на маг Мошкину, и в 23 все засыпают.

…Встаю в шесть, съедаю кусок сала, что нашёл на столе, берусь за дневник. Гоша начинает новую жизнь: подъём в шесть, зарядка, затем — творчество.

…На работе охочусь за антифризом.

— Нет ли у тебя запасного антифриза? — спрашиваю у встречного Бульбенки.

— Никакого нет, — отвечает он. — Да и потом, он ведь разъедает сальники…

Рядом оказался Петр.

— Правда, что антифриз разъедает сальники? — спрашиваю его.

— Заливай, ничего не разъест. Я заливал всегда, — авторитетно сказал механик.

— А может и не разъест… — согласился Бульбенко.

Поиск антифриза оставляю Ледневу и занимаюсь ручками на дверях. Но электросварка не берёт металл, из которого сделаны ручки. Скорее всего, Чекурин не в настроении: варит всякую ерунду, а на кабине сделал лишь шов на заплатке у заднего бампера. Весь день в основном болтаюсь без дела. В обед читаю «Король автомобилей» про Г. Форда.

Леднева у меня забирают на ремонт «Беларуси». Чекурина забирают на ледник, и он с радостью сливает воду из агрегата. Когда же прораб спрашивает у него про длину шлангов, и оказывается, что её недостаточно, Чекурин просто уходит домой. Я делаю ручки на дверках, а больше — делаю вид, что их делаю. Дома заваливаюсь на аутотренинг и засыпаю. Просыпаюсь в полночь, но встать был не в силах.

…На работе ищу Шемчука, у которого, по слухам, есть антифриз. Увы, он уже уехал. В бытовке главный усаживает за стол Ивана, Володю — тракториста с ДТ-40 — и ещё двоих — писать объяснительную по поводу нетрезвого состояния вчера в рабочее время.

Спрашиваю у главного, где Шемчук. Нахожу его кран за ледником, а самого — в кабине МАЗа с Федосеевым.

— У меня антифриз грязный, с маслом, — говорит Шемчук. — Он сразу разъест сальники. А вот у Коли с «Катерпиллера» и у Забойникова есть чистый.

Нахожу Колю.

— Запасной антифриз у меня стащили на Турьяне, — нехотя докладывает Коля.

А Забойников, как мне объяснили, уехал на объект…

С чистой совестью ставлю пустую банку в кабину и ухожу домой. С кем-то надо было поделиться необычным состоянием.

— Чувство такое, — говорю Гошке, — будто меня выгнали с работы, и такая напала апатия! Даже влюбиться не могу в хорошую девочку, и вообще пора уйти в мир иной…

— Прекрати, — говорит он в обычной категорической манере. — Какие твои годы? Ещё не вечер…

Пишу дневник и возвращаюсь на работу. Опять «занимаюсь» дверными ручками. Чекурин, попробовав заварить механизм замка, расплавил его дюралевую часть и направил меня на электросварку.

Долго жду, пока Витя с Толей заварят последний из внутренних швов ёмкости для воды главному инженеру. Они варят этот бак уже несколько дней, оставив остальную работу. Наконец, Витя заваривает мои замки, и мы отправляемся в кузницу обточить швы. С Жуком они принялись устранять причину вибрации точила. Тогда я взял сломанную «заводилку» и обратился к свободному сварщику.

— Мужики сказали, что ремонт этой железки — чисто слесарная работа, и подняли меня на смех, — сказал он.

— Да? У всех ручки «заводилок» сваренные! — заметил я и добавил: — Раз ты не хочешь, я сварю сам.

Сварка освободилась, и я с трудом устанавливаю на стреле крана кусок прутка и «заводилки», свариваю их, поправляю кривизну и начинаю окончательно заваривать весь «стартёр». Вдруг подходит Витя и предлагает свои услуги.

— Давай сделаю, — сказал примирительно. — А то ещё скажут, что эту «красоту» сварщик варил.