Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

До обеда успел ещё позаниматься наличниками и сухой штукатуркой, словом, всем, что делали и другие. Вся беда была в том, что каждый раз мне приходилось клянчить топор у кого-то из друзей-соперников.

Неожиданно на стройку заглянули девчата: Ира — жена Глазова (у них телефонные переговоры с домом), — Ася и Лена — подруга Арнольдова. Эдакая группа поддержки…

Чтобы закончить основную часть отделки, задерживаемся в новостройке на час с лишним. По дороге домой заглянул и на почту, и в книжный, но ничего нового не нашёл. После ужина проявил плёнку с митинга 9 мая, потом занимался взносами, но с весьма скромным результатом. Только трое из многочисленной паствы соизволили сдать малую толику своих доходов на поддержание штанов своих пастырей.

Около полуночи залёг в постель с книжкой О’Генри, что весьма помогло отрубиться около часа ночи. Виктор же всю ночь корпел над очерком, название которого, — «Мы сегодня там, где шумит тайга» — огласил заранее, видимо с тем, чтобы не оставить усталости и лени никаких шансов.

В 6 утра Виктор всё ещё размахивал ручкой над бумагой, да так, что на странице тетрадного листа едва помещалось единственное предложение. Я побежал в «Тайгу». Но, когда моя очередь подошла к раздаче, Виктор неожиданно возник передо мной, как «лист перед травой». Видно, ночные бдения у него резко возбуждают аппетит.

На зону теперь ездим только сидя, как нормальные люди, — у ГАИ кончилась спячка. К работе долго не приступали, ждали бригадира, но он так и не появился. Только убедившись в тщете дальнейшего ожидания, народ неспешно разбрёлся по местам, кои занимал накануне. Я хотел было заняться наличниками, да только без топора ничего бы не вышло.

Что ж, занялся подгонкой и установкой оконных рам. До обеда сделал два окна, а потом начались погрузки-разгрузки. Сначала грузили сухую штукатурку со склада в машину, потом разгружали её в дом. Арнольдов по горячке сломал четыре листа. Виктор и Боткин — ещё по одному. Я бегал, как угорелый, но поймал правильный хват и не сломал ни одного.

Потом мы работали вдвоём с Ариком. Процесс прибивания листа штукатурки — полтора на два метра — к потолку довольно забавен. Хватаем лист одновременно с напарником, забираемся на козлы-подмости, поднимаем его над головой и прижимаем в нужное место, кто чем: кто головой, кто руками. После чего, один из нас прибивает лист заранее зажатыми в губах или потном кулачке гвоздями к потолку, а затем второй прибивает свою половину. По возможности — квадратно-гнездовым способом.

Неожиданно приехал Иванцов со свитой, прошёл по комнатам, против обыкновения ничего не сказал и удалился восвояси. Зато Виктор не удержался и во время перекура выдал мне и Арнольдову по экземпляру своего опуса, что строчил ночью. Мысль автора была не нова: Мы — такие хорошие — здесь строим, строим, а Они — плохие — нам мешают, не дают того-сего. Всё же, мы единогласно одобрили критический пафос статьи, дабы не расстраивать автора.

В перерыв хотел зайти в книжный, но записка на его двери уверяла, что все, кто за ней, — заняты разборкой новых поступлений и им не до нас. Что ж, беру что-то съедобное в магазине и обедаю у Арика под музыку «Bee Jeez».

До конца дня лепили сухую штукатурку на потолок и стены. На улице дождь, и нам под него хорошо работается. Даже отсутствие вахтовки не испортило настроения, и мы, закончив смену, пешком топаем домой.

Зашли было в баню, а там — залётная рота солдат ЖД строителей. Так что отмывались дома. После ужина — чтение, сбор податей и сон в 21 час.

В четверг встал в три утра. Впереди (о, чудо!) практически, четыре часа свободного времени! Стараюсь использовать его максимально плодотворно. Кроме дневника, пишу некий рассказ совсем не про нашу жизнь, но и этого времени не хватило, чтоб хоть немного приблизиться к концу. Какой-то мираж: чем ближе — тем дальше.

На работе только и разговоров про наряды! Мол, закрыли по 8,60 рублей первый раз, что уже не мало… На волне экономического энтузиазма взялись прибивать в углы галтель. Пополнить запасы сего пиломатериала мы смогли, как оказалось, лишь дома у прораба, где он хранит всякий дефицит. При этом для укрепления в наше звено «влили» Нонку.

Понятно, влили совсем не то, что могло бы поднять производительность нашего труда. Столярная работа не терпит суеты, а требует сосредоточенности. Но с разухабистой, заводной Нонной это практически невозможно. Лучше всего с ней было долбить ямы, ошкуривать брёвна, таскать стройматериалы…

На обед ходили в магазин к Северному тракту, купили еды и сели обедать неподалеку на обочине. Во время этого «пикника» к нам вдруг подошёл мужик кавказской внешности, оказавшийся, понятно, начальником отдела Райпо. Чем-то, видимо, мы ему показались или просто никого рядом больше не было, и он предложил нам поработать у него на разгрузке машин. Мы с Ариком переглянулись, соображая, как бы отказаться повежливей. Мы ж не бичи какие, у нас своей работы хватает.

После обеда нудно обивали штукатуркой стены и потолки коридора, пока не появился наш любимый прораб-невидимка. Виктор навалился было на него с вопросами о нарядах, но Чеботарёв строго объявил о начале инструктажа по технике безопасности. Пока шёл инструктаж — «не лезь, куда не след, бо нае…», — и все расписывались в журнале, я мирно дремал за штабелем из листов штукатурки.

Сей инструктаж проводится с нами регулярно, но почему это должно происходить среди рабочего дня, — было не понятно.

С работы добираемся в лагерь на перекладных. Переодевшись дома, идём с Виктором в обратную сторону: я — в городскую библиотеку, а он — в редакцию «Авангарда» сдавать свой очередной опус в печать.

Читальный зал библиотеки для меня ассоциировался с дурманящей атмосферой скрипучего юношеского зала «Ленинки», где я — десятиклассник — шалел, сидя вплотную к Лерке, глядя в книгу и ничего в ней не видя… Помнится, мы готовились к сочинению по «Буревестнику». Может быть, в ту пору в меня и вселилась жажда «бури»?..

Здесь же атмосфера была намного прохладней, никакого интима не предвиделось. Пустая комната с холодной железной печью, тёмные деревянные столы. Единственная отрада — немногословная меланхоличная библиотекарь, женщина лет 26-ти.

— Я посижу, мне нужны только некоторые подшивки газет, — говорю я.

— Пожалуйста, — говорит она, на чём, казалось бы, и заканчивается наше общение.

Но мне неймётся. Просмотрев некоторые страницы «Литературки», записав кое-что в дневник, я ненароком заговорил с хозяйкой зала.

— А вы давно здесь работаете? — начал я. — Раньше здесь, кажется, была другая сотрудница… А как вас зовут?

— Тома… Тапрыкина, — сказала она. — Я приехала сюда по распределению из Храбровска, а живу в общежитии Управления культуры. Мои соседи — ещё три девушки и один парень — театральный режиссер.