Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

— Ну, таких мы давим рублём или воспитываем всем коллективом… Кому-то достаточно показать пример, как надо работать и жить.

— То есть, — применить приёмы воспитания, восполнить его недостатки, — подхватил я. — Может быть для работы это и даст какие-то плоды, но в жизни человек всё равно действует по программе, заложенной в него в раннем детстве, хочешь ты этого или нет…

— И что же, мы в своей команде никого не изменим в нужную нам сторону? — запальчиво спросил Влад.

— Кто знает?.. — решил я закончить миролюбиво. — Макаренко, если помнишь, только и уповал на могучую силу коллектива. Попробуй, повтори его опыт…

Зашли домой на чай и обсуждали, скорее, осуждали мою личную жизнь. Влад на правах близкого человека был вполне в курсе.

— И что же ты со своей Марией так и расстанешься? — начал он исподволь. — Сдаёшь позиции без боя.

— Какой может быть бой, когда чужая душа — потёмки, — возразил я и добавил банальное: — Насильно мил не будешь. Я никого насиловать не собираюсь. Если бы мы не могли жить друг без друга, то, может быть, всё сложилось по-другому.

— А, вот в чём секрет! — подал голос Арнольдов. — Видать не было у вас такого сильного чувства…

— Возможно, — согласился я. — Такого, как у декабристов и их жен, — не было. Вот секс был лучше, чем у них. Это уж точно…

— Опять ты про это! — воскликнул Степанов. — Всё у тебя сводится к постели.

— В постели? — парировал я. — Этим я занимался с не меньшим удовольствием, стоя по колени в сугробе. Правда не с Машкой, а до знакомства с ней, с её сослуживицей. Она побоялась пригласить меня домой, — могла приехать свекровь, — и мы гуляли в сквере неподалёку от дома. И так нас разобрало, что мы свернули с тропки и, утопая в снегу, забрались в какой-то овраг, где нас, кажется, никто не видел. Мороз стоял около двадцати, но ветра не было, и нам было жарко. Я расстегнул пуговицы на её длиннющей дубленке и повернул лицом к дереву, чтобы она за него держалась. Закинул подол с мягким белым мехом до самой поясницы и добрался до резинки колготок…

— Ну, ладно. Хватит, — запротестовал Влад. — Оставь это для своих мемуаров на пенсии.

— Нет, продолжай, — возразил Арнольдов. — Не честно обрывать рассказ на таком месте. Ты, в конце концов, ей вдул?

— Какой ты, Виталик, грубый, — пожурил я Арнольдова. — Не «вдул», а удовлетворил взаимное влечение. Неудержимое…

— Э-э! Неудержимое, — деланно сокрушаясь вставил Влад. — Ты — «человек мыслящий», и чужую жену, старше себя — на сколько? — на три года, и в антисанитарных условиях… А если бы дети пошли?

— К сожалению, пошли, — заметил я. — Но, к счастью, у неё был знакомый врач. Он сделал всё что нужно, не укладывая её в больницу. Отпросилась с работы утром и вечером — домой…

— Ну, и мерзкий ты тип, Генка, — торжествующе резюмировал Влад. — И как только твоя Мария с тобой связалась?..

Бередить свою свежую рану я не стал и предложил выйти по направлению к ДК.

…Как и следовало ожидать, подъёмный кран нам не дают, и всё, что было заготовлено, мы укладываем вручную. Разумеется, кран приехал по окончании наших потуг. Приехал ненадолго, но с тем, чтобы набросать несколько щитов на потолок и в спешке «прищемить» Арику палец своей чалкой. Травмированный, а больше — шокированный, он отправился в поликлинику и вернулся уже после обеда вполне здоровый.

До конца рабочего дня мы с ним раскрепляли перегородки, прибивали рейки-нащельники и плинтус в местах, где уже закончился монтаж.

После работы, не дожидаясь транспорта, добираюсь домой пешком и сразу заваливаюсь спать, с целью посидеть за письмами ночью. Всем неплановым визитёрам Арнольдов озабоченно объяснял: «… спит, пьяный в стельку», — чем несказанно обрадовал Горисова и озадачил Гошку. Зато, поднявшись в полночь, я ловил кайф в эпистолярном море почти до утра.

…На общежитии крепим в паре с Ариком к полу и потолку перегородки. Бугор, тем временем, борется с конкурентами за грузовик. Благодаря его победе, мы подбираем потерянные кем-то на ухабах плинтусы, наличники и прочие столярные изделия. Набрали много.

После разгрузки «столярки» едем за шифером и брусом. Пока разгружали машину на участке, автобус уехал, и мы обедаем в нашем буфете, чем бог послал. После обеда, не имея крана, мы всемером оказываемся не у дел. Однако, половину стропил «старики» успели поставить. Виктор провёл обеденный перерыв в редакции «Рабочего», где он, как я понял, пытался оспорить правку его очередного «негатива» о всесоюзной стройке.

Мне Выгорнов с подачи мастера Димы даёт персональное задание: нарастить стенки ящика для цемента. Но, как только я вошёл в раж, объявился прораб Чеботарёв и запретил использовать для ящика детали дома. Опять: «не торопись выполнять приказ — его могут отменить…».

Что ж, мне придумали другое дело: заготовить черенки для лопат. Они, понимаете ли, имеют свойство периодически ломаться. Действительно, сколько их ни заготовь, все уйдут в дело, то есть сломаются. До конца дня я успел сделать три штуки, и в 17 часов мы бросились на попутке в баню.

Освежась, Арик уговорил меня посетить злачную «Белку», где мы «распускались» до закрытия, потратив 27 рублей. По дороге домой попали под дождь, и Виктор, встречая, злорадствует по этому поводу:

— Нече болтаться, где ни попадя…

В пятницу — подъём в 6 утра. Зарядка, пробежка до «Тайги». На площадке нас с Ариком опять ждёт злополучный ящик для цемента: бригадир приказывает его доделать. Но только мы взялись за дело, подлетел Сизов и, ругаясь в Христа и Бога, приказал разобрать нашу «самодеятельность». Вместо слов у нас только хриплые глубокие выдохи. Выгорнов хладнокровно игнорирует выпад начальника и «задвигает» этот ящик в — «долгий».

Тем временем, стропила, поставленные накануне, своей наготой вожделенно призывали: «Покройте нас!». К счастью, у наших соседей, возводивших магазин, «завалялось» 250 листов шифера, которые Выгорнов и вымучил у них с возвратом. Так, до обеда мы благополучно растащили их по крыше, чтобы уж ничто не остановило наш порыв к «производственному успеху».

За час перерыва удалось побывать лишь в книжной лавке, где обнаружил единственное новенькое: «Серебряные коньки». На безрыбье и это греет душу, поэтому с легким чувством морального удовлетворения я участвую в разгрузке запоздалого прицепа с шифером. Затем, уже в конце рабочего дня, начинаем таскать и пришивать сухую штукатурку к стенам в комнатах нашего дома.

В 19:30 встречаю у магазина рассерженного Мормонова. Он не может смириться с досрочно закрытой дверью и, качая права, изрядно колотит по ней кулаком. Не получив результата, он заходит с тыла и повторяет попытку достучаться до совести продавцов. В этот раз его потуги успешны, и «Сезам» открывается. Он делает кое-какие покупки и между делом рассказывает, какие немыслимые усилия прилагаются редакцией для открытия автобусного движения до Кудыкты. А у меня на этот счет уже сложилось нечто: