Игорь Добролюбов - Осколки памяти

Это нечто ошеломляющее и совершенно необъяснимое - баба Ванга...

Интернационал

В съемочной группе каждая кинематографическая профессия была представлена двумя специалистами: по одному - с нашей стороны, по одному - с болгарской. Правда, режиссер был один: двоим "управляющим" было бы, наверное, трудно.

Все - прелестнейшие, должен вам сказать, люди: и Цанко Цанчев, оператор, окончивший ВГИК, и сценарис­ты, и каскадеры - все.

Сценарий, по которому снималась картина, был на­писан болгарскими ребятами, мы лишь кое-что от себя привнесли. Мне здесь рассказывали одну очень хорошую историю о том, как мужик ушел на фронт со своими ло­шадьми и телегой и, пройдя всю войну, с ними же вер­нулся! Этот чудесный случай я с удовольствием исполь­зовал в картине: главного героя забрали из колхоза в военный обоз со своей бричкой, он на ней и колесил.

Главную роль - "братушку" - сыграл Анатолий Бо­рисович Кузнецов, который только что снялся в "Белом солнце пустыни" и был на вершине славы. Но, как и Ни­колай Рыбников, этот человек "звездной болезнью" не страдал. Многие меня тогда убеждали, что роль "братуш­ки" будет повторением, но я никого не слушал и обратил­ся к Анатолию Борисовичу с просьбой: "Вот вы в “Белом солнце пустыни” сыграли нашего солдата в определен­ное историческое время - в Гражданскую войну. Давай­те теперь сыграем солдата Великой Отечественной". Он согласился.

О Кузнецове можно говорить только в превосходной степени - такой милый человек. Тысячекратно прав был Михал Ильич Ромм, когда однажды на мой вопрос: "зачем вы пробуете актеров, ведь вы же всех их знаете?" ответил: "Я не актера пробую, я пробую человека".

Эту фразу я запомнил на всю свою режиссерскую жизнь и, приглашая на съемки "Братушки" Владимира Павловича Басова, просил: "Владимир Павлович, не от­кажите в любезности...", потому что Владимир Павло­вич - это было чудо и наслаждение. Я знал, что он - ученик моего учителя, пришедший во ВГИК из Академии Сурикова. Басов прекрасно рисовал и обладал феноме­нальной зрительной памятью, непостижимой просто: сто­ило ему только взглянуть на материал, как он запоми­нал его полностью, с ходу, и потом на тарабарском кинематографическом языке говорил: "Вот там длинно, там коротко". Веселый и очень добрый был человек. Даже отставший от всех отрядов немец в его исполнении полу­чился такой беззащитный.

Румынку в картине сыграла Светлана Тома - боль­шой подарок советскому кинематографу, сделанный из­вестным режиссером, писателем, поэтом Эмилем Лотяну. Как-то, идя по улице, он увидел девушку, которая направ­лялась поступать в университет на математический фа­культет (или на факультет каких-то других точных наук), схватил ее за руку с криком: "Тебе не туда надо!" и привел в театральный институт. Так появилась на экранах чуд­ная актриса Светлана Тома. Да еще, как выяснилась, и смелая наездница. Снимаясь в "Братушке", Светлана не боялась скакать на лошадях наравне с каскадерами. Не пустили мы ее только в одну сцену, когда она должна была на скорости вылезти из кибитки, погонять несущихся ло­шадей, крича: "Ой, вы мои быстрые!", а лошади в это вре­мя должны с размаху влететь в выкопанную траншею и затем с трудом выбираться оттуда. Момент падения ло­шадей был ужасен; мы, конечно, отправить Светлану на такое дело не могли и заменили каскадером, причем па­рень был настолько тоненький, что влез в ее платье.

Ребята рассчитали, что дублер полетит назад, в глубь кибитки, внутри которой, скрючившись, сидел для подстраховки Владимир Павлович. А произошло все с точностью до наоборот: когда лошади провалились в траншею, каскадер упал не назад, а вперед, попав меж­ду лошадьми. О-о, ужас! Лошади бьют копытами, бры­каются, а он там! Мне было плохо, я думал, что произош­ла катастрофа. И только позже, при медленном просмотре на монтажном столе, я увидел, как все было сделано. Гран­диозно! Когда каскадера бросило вперед, он мгновенно распластал руки, оперся на крупы лошадей, отыскал гла­зами дышло, уперся в него ногами и, оттолкнувшись, сде­лал сальто через лошадь. И все это за миг! А при съемках и на экране было видно только, как что-то мелькнуло и упало. Если бы не пригласили команду профессиональных каскадеров, действительно была бы катастрофа.

Каскадеры, болгарские ребята, работали со съемоч­ной группой по контракту, не совершая больше одного трюка за смену (одно падение с лошади, положим). Через их руководителя, в прошлом человека военного, я объяс­нял им, чего бы мне хотелось, и все идеально выполнялось.

Главного болгарского героя сыграл Стефан Дании­лов - суперпопулярный в Болгарии актер. Его любили, по-моему, вся страна в целом и каждый болгарин и бол­гарка в отдельности, а болгарские милиционеры при встре­че ему честь отдавали. Там его все звали по имени - Стефчо. Высокий, красивый, очень хороший и простой парень, он всегда играл положительных героев. Данаилов знал русский, и работали мы с ним легко и с удовольствием.

Запах был божественный...

Так же легко и приятно работалось и со Светланой Тома. В съемках перерыв. Светлана уезжает домой, через некоторое время возвращается в Болгарию и, переступив порог гостиницы, радостно направляется ко мне: "Игорь Михайлович, это вам подарок!" Как истинная дама, не умеющая носить емкости со спиртными напит­ками, она, завернув длинную, тонкую бутылку молдав­ского коньяка в газету, отдавая мне, чуть расслабила руку, и бутылка, выскользнув из газеты, шпокнулась об пол - и вдребезги.

Весь холл гостиницы наполнился божественным ароматом.

Тут же появились женщины с тряпками. "Одну се­кунду! Подождите со своими тряпками, вы почувствуй­те, какой запах! Стеклышки уберите, а остальное пусть потихоньку высыхает", - прервал их швейцар.

Коньяк неспешно испарялся, а гостиничный холл еще долго благоухал моим подарком.

Мать твою за ногу!

Все в группе были по-настоящему серьезные профес­сионалы и милые люди, а среди них удивительный умелец, мастер на все руки - и плотник, и столяр, и придумщик, художественно одаренный человек - Ваня Романовский. Я с ним работал почти на всех фильмах.

И вот заказал Ваня студийному цеху фуру, на кото­рой должны были ехать наши герои. Болгары, видимо, не так поняли, и фура оказалась непригодной: по замыс­лу, в середине должна была быть дверца с подножкой, а ее не обнаружилось. Привезли ее на съемочную площад­ку, а снимать нельзя. Пока тары-бары тарабарили, Ваня Романовский, наш гений, за час, наверное, фуру сделал. Показал всем - отлично! И захотел он продемонстриро­вать, как эта конструкция будет действовать. Берет двух лошадей, подводит и начинает вводить их в оглобли, причем он, деревенский житель, умеет хорошо это делать: причмокивает, приговаривает, мол, идите, родимые зад­ком к телеге... А они не идут. Он опять - не получается! Никак кони задний ход не дают.