Татьяна Внукова - Дом на Новгородском

Новгородский, 48 (между улицами Розы Люксембург и Выучейского)

Новгородский, 92 (между улицами Володарского и Поморской)

В результате бомбёжки Архангельска 24 августа 1942 года обе фабрики сгорели вместе со складами, жилы­ми домами и вспомогательными помещениями, и их не стали восстанавливать. Остаток одного из корпусов канатной фабрики долгое время использовался в каче­стве стрелкового тира ДОСААФ и клуба собаководства. Сейчас на этом месте противотуберкулёзный диспан­сер, служба эпиднадзора на транспорте и издательско- полиграфическое предприятие «Правда Севера».

В деревянном двухэтажном доме на углу улицы Выу­чейского и Новгородского ныне факультет социальных работников Поморского университета, а в 1930-40-е годы в нём размещалась масса учреждений, в том числе —Архангельское книжное издательство, где работала моя мать.

В квартале между улицами Выучейского и Серафимо­вича для меня были приметны многие дома. В них жили мои одноклассницы, их родственники, учитель музыки, но главное —здание бывшей 17-й школы. В 1936 году где-то здесь была построена десятилетка, но она сгорела в мае 1937 года. В 1938 году школу отстроили заново, но каменной, и стала она семилетней. Сейчас в этом здании Институт переподготовки и повышения квалификации работников образования. А под номером 17 теперь дру­гая школа, в Привокзальном районе.

Прямо на проезжей части улицы Серафимовича на перекрёстке с Новгородским стояла водоразборная буд­ка, со временем переоборудованная в ларёк. Ныне с этого места начинается одряхлевшая, разорённая и разрушен­ная часть Новгородского проспекта, которая тянется до улицы Попова.

Угловой дом на пересечении улицы Выучейского и Новгородского проспекта, здесь в 1944 году располагалось книжное издательство

Новгородский, 66 (бывшая 17-я школа)

Сейчас, если вы поинтересуетесь в отделе архитекту­ры мэрии планировкой кварталов, примыкающих к Нов­городскому проспекту, вам за считаные минуты найдут их в компьютере, но картинка на мониторе будет резко контрастировать с безрадостной действительностью. На сегодня Новгородский проспект в этой своей части из обжитого когда-то, с оживленной магистралью, превра­тился в трущобу —беспорядочную смесь одноэтажных деревянных домов с новыми заборами высотой с дом, по­косившихся полуразрушенных деревянных и хаотично расположенных новых кирпичных строений. На участ­ке проспекта, где мы жили, ещё стоят два двухэтажных дома. Они были как раз напротив нашего. Пожалуй, но­вое в архитектурном пейзаже Новгородского проспекта — это дома со встроенными гаражами, выдвинутые к до­роге настолько, что перед ними нет тротуара, хотя ничто не мешало поставить их несколько глубже и тем самым не сужать проспект.

Такими же умершими, с непроезжими внутриквар­тальными дорогами выглядят примыкающие к Новго­родскому проспекту кварталы с улицами Володарского и Серафимовича. А ведь это самый центр города!

Где-то читала, что по общепринятой логике градострои­тельства северный город должен быть компактным, без рас­тянутых коммуникаций. Но в Архангельске в 1960-70-х годах проводилась политика переселения жителей из обжитой центральной части города в отдалённые микро- райны. Это массовое переселение из исторической части города на периферию породило многие социальные и транспортные проблемы, но вернусь к описанию прежне­го Новгородского.

Новгородский, 100. Фотография 1942 года

Ограда Спасо-Введенской церкви на Костромском проспекте. Она шла вокруг церкви. Теперь на месте церкви — 22-я школа

22-я школа, первые два этажа её построены из кирпичей Спасо-Введенской церкви

Продовольственный магазин на пересечении Новгородского и Поморской

Дом индивидуального проекта, Новгородский, 91

На первом плане “чёрный” вход в квартиру Костыговых, торцем к нам сарай, за за­бором барак для ссыльных, на заднем плане 22-я школа

Перекресток улицы Карла Либкнехта и Новгородского проспекта, две колонки. Поперёк снимка «пластиновая» мостовая, т. е. Новгородский проспект

Каждый дом на Новгородском имел свой двор, гра­ницы которого обрисовывались сараями и заборами. Со стороны улицы к домам примыкали забор и калитка с во­ротами, и в целом они выглядели примерно так же, как у нашего дома. Постановлением горсовета домоуправле­ниям и домовладельцам предписывалось содержать фа­сад дома и заборы в отремонтированном и покрашенном виде. При отсутствии средств на это они могли получить беспроцентный кредит. За невыполнение постановле­ния грозил штраф. Не менее строгими были требования к содержанию в чистоте участка перед домом и тротуа­ра. Снег в зимнюю пору должен был быть убран к 8 утра, иначе грозил штраф 100 рублей или месяц принудитель­ных работ.

Сегодня мы как бы заново открываем для себя свой го­род, узнаем то, о чём в своём детстве и не подозревали: что где-то рядом ещё совсем недавно была церковь, были театр и ипподром; что улицы когда-то назывались иначе, а дома имели имена собственные. Вот и мне в квартале, где я вы­росла и знала, как мне кажется, всё, открылось много ново­го. В детстве меня занимало, что между домами № 96 и № 98 забор и ворота были металлическими, ажурными, с ка­менными столбами-опорами, похожие на кладбищенские. Оказывается это была ограда Спасо-Введенской церкви, снесённой в 1936 году. На её месте и из её кирпичей к XIX годовщине Октября построена 22-я школа, которая по от­ношению к нашему дому располагалась в глубине квар­тала. К школе вела немощёная, но укатанная грунтовая дорога, хотя главный фасад школы и вход в неё были на Костромском проспекте. На правой стороне дороги стояли два одноэтажных домика. Щеголихина пишет, что Спасо-Введенская церковь служила обиталищем для сосланных [7] Щеголихина, 3. По булыжным мостовым //Архангельск..-.2004..- 31 июля. . Очевидно, что два этих низких, вросших в землю барака, стоявших за задним забором нашего двора, были построены как раз для этой цели. Один из них располагался перпенди­кулярно школе, и наша семья жила в нём в конце 1935-го начале 36-го годов. Мне было около года, но я помню, как сидели с няней у входа на пристроенной скамеечке, и слу­чай, когда няня спрятала меня с братом Петром под кровать и велела сидеть тихо, пригрозив, что «Хока возьмёт». Мать потом рассказывала, что тогда один из жильцов барака до­пился до белой горячки и бегал с топором по коридору, вы­крикивая угрозы в адрес живущих. Мать вылезла в форточ­ку и бежала вызывать милицию и скорую. В том же, 1936 году родителям посчастливилось снять половину частного дома Костыговых, что был рядом на Новгородском под № 100, где мы затем прожили около 25 лет.