Татьяна Внукова - Дом на Новгородском

Теплыми словами он вспоминает в одном письме наш дом: «Что касается меня, то я прекрасно помню деревян­ный дом на Новгородском проспекте, тёплую печку, боль­шой стол и ироничную хозяйку со всем её окружением и даже злословьем». В другом пишет: — «С удовольстви­ем вспоминаю Ваш мирный кров и гостеприимство»

Полны признательности слова о сотрудничестве: «ра­ботать рядом с Вами мне было всегда приятно и поучи­тельно. Я заметно обогащал свой редакционный опыт и издательские навыки» Или ещё в письме: «Когда речь заходит об Архангельске,... я неизменно вспоминаю Вас, Вашу наблюдательность, Ваши знания и понимание лю­дей, ситуаций и положение вещей, Вашу добрую иронию и благожелательность. Мы встречались с Вами в инте­ресные сложные годы, и я многим Вам непосредственно обязан»

Александр Антонович неоднократно подавал матери идею написать мемуары: «Вы могли бы написать превос­ходные, живые и интереснейшие воспоминания обо всем виденном...», но она, обременённая работой и домашни­ми заботами, не нашла для этого времени.

Мать рассказывала мне, что познакомилась с Констан­тином Ивановичем в 1931 году, когда только приехала в Архангельск. Их сотрудничество на литературной по­чве началось, когда он на фронте начал писать книгу «На холодном фронте» [90] Коничев, К. И. На холодном фронте. — Архангельск: ОГИЗ, 1947. -127с. , а мать уже работала в областном книжном издательстве. Сохранились три его письма из воинской части п/п № 82643 «Д». В первом от 1.01.45. он писал: — «Все дни отдаю повести. Пишу упорно. А как закончу, если так пойдёт, месяца через 3-4 приеду пере­печатывать»... Во втором письме от 17.08.45 года он сооб­щает: «Приветствую на сей раз очень и очень издалека... Жду демобилизации, тем и живу. Как поживает моя ру­копись?» Значит, уже закончил книгу и переслал руко­пись в издательство. В третьем от 3.11.45. — просит орга­низовать пересылку ему рукописи со всеми замечаниями и выводами Н.Н. Ткаченко, которая была её техническим редактором. Книга была выпущена издательством в кон­це 1947 года.

Писем и открыток от Константина Ивановича много. В них прежде всего заботы о своих издаваемых книгах: как идет вёрстка, считка корректуры, оформление книги, получение сигнального экземпляра и положенных ав­тору изданных книг, адресов рассылки на реализацию, рецензий в прессе.

Константин Иванович Коничев сентябрь 1950 год. Архангельск

В руках матери была верстка книги, контроль за печа­тью в типографии, организация художественного оформ­ления.

Отсюда такие деловые открытки: «Анна Ив.! Привет. Уверен в твоих и Семёновых силах, что Шубина [91] Коничев, К. И. Земляк Ломоносова. — Архангельск: Облгиз, 1950. офор­мите предостойно!...»

Коничев имеет в виду художника С. Григорьева

Или другая: «Скажи Семёну (ты у него в чести), чтобы он оформление к очеркам колхоза [92] Коничев, К. И. Новая жизнь. — Архангельск: Кн. изд — во, 1956. — 152с. сделал умное, про­стое, строгое и быстрое, т.е. чтоб всё впритирку и к ме­сту»

«Поклон, Анна Ив.!

Жду с нетерпением «В местах отдалённых» 10 экз авт + 30 за счет гонорара» [93] Коничев, К. И. В местах отдаленных. — Архангельск: Кн. изд — во, 1954. .

Но в письмах он не только решает технические вопро­сы, но делится семейными заботами, обсуждает планы на будущее, присылает приветы со съезда писателей, из пу­тешествий в Грецию, Египет, Китай, Чехословакию.

О себе Константин Иванович написал в книге «Из жизни взятое» [94] Коничев, К. И. Из жизни взятое. — Архангельск: Сев. — Зап. кн. изд — во, 1964. — 234с. : «у меня в авторской практике та­кой порядок: сначала предварительно изучаю материал и влюбляюсь в своего героя — затем пишу. Так заведе­но». По письмам можно судить, с каким увлечением он относился к этому делу. Он пишет: «Как много интерес­ного в Верещагинских материалах! Упоён его встречами и знакомствами. Характер добр, но иногда дураковат. Знал Миклуху, дружил со Скобелевым и Макаровым. Был при смерти Тургенева и все его письма порвал. По­ругался из-за Л. Толстого со Стасовым. Уйма перипетий! Какая у него полосатая жизнь! Прочел более 1000 писем его жёнам. Я жил бы так же...»

Константин Иванович Коничев с Михаилом Александровичем Дудиным

Пишет матери об экскурсии в Эрмитаж с А.А. Моро­зовым на выставку картин французских импрессиони­стов: «Я слушал его пояснения, восторги и не возражал, а молчал, мычал, т. е. не задавал недоуменные вопросы, хотя Гогены и Сезанны мне непонятны». Что касается моего знакомства с Коничевым, то я встречала его в из­дательстве, видела у нас в доме и побывала у него дома в Ленинграде на Дворцовой набережной. Однажды мать поручила мне привезти попутно из Ленинграда от него клише рисунков к какой-то из книг. Он привёз тяжёлый сверток на вокзал к поезду, а мне не удалось вовремя поймать такси, и я прибежала на перрон за 5 минут до отправления поезда. В письме матери он написал: «Твоя Татьяна выглядит на пять с гаком», — а в разговоре по телефону сознался ей, что так переволновался, что хоте­лось задать мне трёпку.

В 1971 году мать получила несколько писем от жены Коничева Антонины Михайловны с сообщением о его тяжёлой болезни, а потом и некролог из газеты «Литера­турная Россия».

Георгий Андреевич — заслуженный деятель науки РСФСР, член Международного, Всероссийского и Все­союзного хирургических обществ, доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой общей хирургии Архангельского мединститута. Под его руководством вы­росли 5 докторов наук и 30 кандидатов. Он автор шести монографий и 150 научных работ. В основе всего этого отличный хирург и увлечённый своей работой человек. В годы войны он был главным хирургом эвакогоспиталей Архангельска, выполнил несколько тысяч операций по спасению жизней и восстановлению здоровья раненых воинов.

У меня в руках письмо к моей матери одного из них — моряка, художника Александра Александровича Мерку­лова, который пишет: «имею возможность писать своей правой рукой это письмо, помня всегда добром, теплом, некогда своего друга, ныне высокое медицинское свети­ло, хирурга и чудодея Орлова Георгия Андреевича»

Другой известный мне человек, бесконечно благо­дарный Орлову — Александр Антонович Морозов. Он в письме к моей матери вспоминает «славных хирургов, возвративших его на сей свет» — Г.А. Орлова, С. Добро­вольского и С.И. Недзвецкого».