Марина Старых - Мемуары на руинах [Жизнь актрисы в письмах и дневниках]

Моя комната, моя свеча, моё одиночество и – «каждый день думать о красивом!»

Я должна писать. Это единственный выход. Выход неосознанной тоске, которая накатывает и душит. Спокойно.

13 янв.

Старый Новый год в ВТО. Я выпила, была спокойна, уверенна… «Бешеный успех».

«О, сердце моё, я печальную радость познал…»

Ко мне подходили и говорили одно: – какая необычная, красивая…

Вывод: «Надо быть мобилизованной, красивой, собранной ежедневно Они все имели в виду внешнюю сторону. Профессия вынуждает ежедневно подавать себя. Я искала более существенное – внутреннее, поэтому распустилась, позволила себе быть искренней. Надо собираться перед каждой репетицией. Как?»

Тамара Ивановна Марусю не щадила, она чувствовала и не могла простить того, что Маруся не считает Андрюшу большим актёром.

ДОКТОР:– А это действительно было так?

– Скользкая тема… Андрюшу подняли на такой высокий пьедестал… особенно после смерти. Многие меня не поймут, многих я могу сильно задеть… Для меня его популярность – до сих пор загадка. Когда с роли Алексея в «Оптимистической» сняли Колю Лаврова и назначили Андрюшу, значило ли это, что Лавров был хуже? Нет, конечно. Андрюша ведь не получил с моей точки зрения, настоящего театрального образования. Он интуитивно до чего-то доходил, часто просто копируя отца, пользуясь внешними приёмами. Для меня очевидно то, что в театре времён Луспекаева, Копеляна, Борисова, Юрского ему просто нечего было бы делать. Стареющий Г. А. нежно к нему относился, прощал то, чего не прощал бывшим верным соратникам… Почему? Тайна…

Вот ярчайший пример. Андрюша захотел сыграть Нерона в пьесе Радзинского. – Пожалуйста! пригласили режиссёра Малыщицкого. Сенеку репетировал Рецептер. Я была свидетелем всего, потому что Андрюше тогда (единственный раз!) удалось поспособствовать тому, что я попала на гимнастическую, без слов роль во втором составе.

Малыщицкий не справлялся, Рецептор задавливал его интеллектом. После двух месяцев мучений вмешался САМ. Малыщицкого убрали, Рецептору при всех было сказано: «Уходите!»

Не могу забыть его лицо в тот момент: нос покраснел, но глаза остались сухими невероятным усилием воли. Владимир Эммануилович ушёл гордо, не напоминая о былых заслугах!

Сенеку сыграл Романцов, которого затем заменил Миша Данилов.

После утреннего прогона я сказала Андрюше: «Ты работаешь внешне! На одну секунду во время монолога про мать, подумай о Т. И.»

Вечером Андрюша играл наполнено. Я спросила: «Ты почувствовал разницу между утром и вечером?»

«Нет», – ответил он.

Потом для меня было большим испытанием играть с ним.

ДОКТОР:– Значит, расстаться вы должны были легко?

– Вы издеваетесь?

ДОКТОР:– Несмотря ни на что, вы опять страдали?

– Да, не скрою, очень. Он ведь был неумелым в отношениях с женщинами, но добрым. По-своему очень заботливым. Маруся очень ценила общность профессиональных интересов, общий дом, в котором ни одного её промаха не пропускала «как бы свекровь», совместные походы за продуктами, утренние пробежки, посиделки с друзьями, его друзьями. За два прожитых года пришло понимание, жалость, нежность, необходимость. Как ни странно, не взаимно любила Андрюшину маму, чувствовала какую-то глубинную схожесть характеров.

Эти вечные весы между мужчиной и женщиной! Он ведь и не отпускал!

«Когда мне всё безразлично, вы все становитесь шёлковыми. Безразлично – но не совсем, иначе бы ты не была здесь. Ты выпотрошила мне душу.» А.

Что-то очень знакомое… Уже в который раз! Иди сюда – уйди отсюда! Сам не ам, и другим не дам!

Говорит: «У меня нет сил на твоё нытьё». А смотрит глазами, полными страдания.

Так же было и с прежней женой красавицей. Четыре года он возвращался к ней, и гнал её. Гнал, когда она клялась в любви, бежал к ней, когда она успокаивалась и готова была забыть. Результат: – у неё серьёзное заболевание.

1 апр. 1987

После бассейна гуляла по солнечному Невскому.

Вдруг – Володин.

Говорили о «Блондинке», о «Диалогах» в МДТ. О Селезнёвой: «Она докладывает громко, внятно, а я ничего не понимаю!»

«Почему мне плохо в театре?»

«Надо следить за своим лицом!»

«Да! Да!»

Договорила с Володиным, тут – Андрюша, случайная встреча у библиотеки.

«За поездку в Испанию я заплачу, не беспокойся. Ты не чужой мне человек».

10 апр.

Ночью тело занемело. Приснилось страшное. Попадаю между дверьми вагона метро, они чуть прижимают меня, но сползаю, сползаю под колёса в тёмный туннель, и никто не держит меня. Закидываю голову. пытаюсь попросить людей поддержать, – но звука нет… Сползаю под колёса, и никто не держит. Опять мучаюсь Андреем. Знаю, что это – иллюзия. Выдержать!

Утвердили на роль мамы на «Мосфильме». «Шантажист». Сын – Миша Ефремов, партнёры – Ширвиндт, Титова, Куравлёв. Режиссёр, как обычно – не гений.

Андрюша по-прежнему, поддерживает надежду на возобновление отношений, «Подожди немного, мне нужно время!»

Дальше – мексиканское кино: Марусе звонит подруга Марго, сообщает о том, что Андрюша вывел в свет свою новую пассию, с которой уже полгода встречается в общежитии театра, поскольку она из Львова, приехала по рекомендации, и ни в чём ещё не занята. Всё это время Маруся на что-то надеялась, то ли сама себя уговаривала, то ли кормилась обещаниями. Но тут – всё! с катушек сорвалось, полетели клочки по закоулочкам! Такси, вверх по лестнице, звонок, звонок, звонок… будто и нет никого… Вдруг распахивается дверь, Андрюша летит вниз к такси на съёмку, кричит: «Там никого нет!» Исчезает в ночи.

Маруся спускается вниз, видит свет в окне, поднимается и снова звонит. На этот раз дверь открывает Катя в прозрачном нейлоновом пеньюаре. Что остаётся сказать? «Роди ему ребёнка».

У Маруси с собой было. Как она бродила в эту белую ночь, завывая и успокаивая себя водкой, знает только подруга Лора, к которой Маруся заявилась под утро, потому что надо было привести себя в порядок перед съёмкой на ТВ.

Вот и скажите. Если уж судьба сворачивает всё в один клубок, что тут поделаешь?

За несколько дней до того на телевидении чудный, чистый Вова Фонарёв начал снимать телеспектакль под названием «Снега» по Пильняку. Начало двадцатого века. Осатанев от одиночества в Париже, эмансипированная дама возвращается в Россию, где была любовь… а он женат, и уже спокоен, и душе его незнаком мятеж… Его роль играл Толя Колибянов, несостоявшаяся Марусина любовь…

Последний съёмочный день – героиня в отчаянии подносит бывшему другу бокал: «Пей до дна!».

Марусю невозможно загримировать: слёзы льются потоком.

Как сняли, всё-таки? Марусе и играть-то ничего не надо было, отчаяние было совершенно подлинным Потом много чего говорили: что у Маруси злое лицо, что Маруся там всех переиграла, что Марусю в кино надо снимать… Главный по телефильмам Латышев решил, что это надрывное декадентское произведение не имеет права на жизнь и велел смыть плёнку… Бог ему судья.