Юрий Мишаткин - Соловушка НКВД

— Хозяин магазина, гарсон в кафе.

— В вашем номере найдена крупная сумма, а именно семь с половиной тысяч франков. Объясните их происхождение.

— В месяц у меня бывает три — пять концертов, за них платят щедро, как положено звезде первой величины.

— Имеете отдельно от мужа банковские счета?

— Да, это удобно.

— Когда последний раз видели мужа?

— Поздно ночью 22-го: отужинали, уснули, проснулась — и уже не застала. Где он, успокойте сердце жены?

Вместо ответа дали подписать протокол допроса.

— Я свободна? — спросила Надежна Васильевна.

— Нет. Вас ждет женский корпус «Пти Роккет».

Певица охнула.

Арестованную доставили в канцелярию парижской тюрьмы. С «Фермерши» сняли отпечатки пальцев, сфотографировали в профиль и анфас, тщательно обыскали — прощупали каждый шов одежды и отвели в камеру предварительного заключения.

Плевицкая переступила порог нового местопребывания (надеялась, временного), обвела отсутствующим взглядом стены, зарешеченное окно, столик с кувшином, кружкой, Библией на французском языке и вспомнила камеру в Одессе, комиссара Шульгу…

Первую ночь спала урывками, просыпалась от кошмаров. Утром попросила у охранницы снотворное, которое держала в отобранном при аресте ридикюле. Ответ был неутешительный:

— Личные вещи без приказа начальника не выдаются.

Плевицкая присела на жесткую койку и снова принялась искать ответ на вопрос: где Коля, что с ним? Если судить по допросу, мужа ищут и не могут отыскать.

«Буду упрямо стоять на своем, как заведенная повторять, что Коля весь день был неотлучно со мной. Счастье, что избежал ареста! Без сомнения, найдет способ вызволить меня на волю если не собственными силами, то с помощью Центра… Обвинения не предъявили… Что произошло? Провалилась операция? Но Коля сказал, что сдал Миллера товарищам из Москвы. Быть может, из-за отсутствия Коли желают отыграться на мне? Но я действительно не имею понятия, где он, — дорого бы заплатила, чтобы получить возможность связаться…»

Вспомнила о заинтересовавших следователя найденных в номере франках.

«Напрасно не положила в банк — нечего было держать при себе такую сумму, оплачивать номер и всякие покупки в магазинах могла чеками. Изволь доказывать, что деньги заработаны честным трудом… В чем подозревают? Колю — понятно, в похищении Миллера, но меня-то? Быть женой генерала, делить с ним кров, хлеб, постель не преступление, о делах супруга могу не иметь ни малейшего понятия: Коля — кадровый военный, умеет хранить всякие служебные тайны даже от близкого человека… Неужели рассчитывают, что упаду духом, раскисну, ослабею и проговорюсь о местонахождении мужа, его участии в захвате Миллера, а раньше Кутепова? Дудки, господа-мсье! Хоть и принадлежу к слабому полу, но довольно сильна духом, ничего не выболтаю, силой не вырвать ни единой тайны!..»

Уснула, точнее, забылась, но тут же разбудил стук в дверь: настало время обеда. К супу и каше не притронулась, лишь выпила бледный, чуть подслащенный чай, пожевала сухарь.

К допросу вышла подготовленной, успев продумать тактику поведения, ответы на возможные вопросы, чтобы не попасть в расставленные сети.

— В чем, позвольте узнать, подозреваете? — не дожидаясь, когда следователь начнет расспрашивать о деятельности мужа, потребовала Плевицкая.

Машле не стал ничего скрывать.

— Пока ни в чем, обвинять прерогатива суда, я лишь подозреваю — для этого много оснований — в соучастии в похищении русского генерала. В самом акте вряд ли участвовали, преступление совершил ваш муж, со временем узнаем его истинную роль: был ли наводчиком или с другими лицами осуществил пленение господина Миллера.

Надежда Васильевна чувствовала себя прескверно — сказывалась проведенная бессонная ночь. Болел затылок, сдавливало грудь, сильнее билось сердце, теряли чувствительность пальцы рук. Но на вопросы отвечала четко и коротко. Не спешила, продумывала каждое произнесенное слово. Чтобы собраться с мыслями, переспрашивала, словно не поняла или страдала глухотой. Несколько раз удалось перехватить инициативу и самой задавать вопросы, чем сердила Машле: следователь с трудом сдерживал гнев.

Когда Плевицкая в очередной раз ушла от ответа, стала вспоминать последние гастроли в Варне, Бургасе, Машле перебил:

— Кто подтвердит, что муж целый день был с вами?

— Уже перечислила кельнера, модистку, хозяина салона, добавлю консьержа в отеле. Впрочем, искать свидетелей ваша обязанность.

— В салон и магазины вы заходили одна, мужа оставляли на бульваре, и он мог отлучиться, тем более что покупки делали долго. Назовите тех, кто подтвердит, что видел вас с мужем с 12.00 22 сентября.

— Кроме названных господ были, без сомнения, и другие. Но я плохо вижу, очки же на улице и при посторонних не ношу. Многие здоровались в кафе, но лиц, простите, не запомнила.

— Наши сотрудники побывали в салоне и кафе, но никто не подтвердил, что видел вас с мужем.

— Не исключайте, что у свидетелей шалит память или, как я, могут быть близоруки, а занятые обслуживанием клиентов модистки, продавщицы в салоне, кельнер в кафе не обратили внимания на моего спутника.

— Консьержка из соседнего с отелем «Пакс» дома дала показания, что 22-го генерал вернулся позже и без вас.

— Она не узнала его, нагруженного покупками, приняла за другое лицо.

Как могла и умела, призвав в помощницы женскую хитрость, Плевицкая боролась, не сдавалась.

«Пока побеждаю я, а не слуги богини правосудия. Но радоваться рано: следователь и комиссар — крепкие орешки, о них легко сломать зубы, с ними держи ухо востро».

— Где сейчас может быть муж?

— Кабы знать, — ответила певица.

— Генерал Скоблин не пожелал быть допрошенным, точно улетучился. Третьи сутки его безрезультатно ищут в Париже и за пределами столицы.

— За мужа переживаю больше полиции. Неужели тоже похитили?

— Организация русских беженцев во Франции считает, что он элементарно скрылся от следствия, суда и возмездия за совершенное преступление.

— Можете привести и другую версию, — усмехнулась Плевицкая. — К примеру, подозревать в измене мне, уходе к молодой любовнице!

Она смотрела дерзко, без страха. Забылись бессонная ночь в тюремных стенах, пережитые волнения, певица обрела нужные ей спокойствие, силы, уверенность.

«Не сдамся, не сломаюсь, не признаю никакой вины! Если дам слабинку — тотчас погибну. Буду играть роль безутешной, любящей и любимой жены, у которой пропал супруг, его поиски волнуют больше, нежели собственная судьба…»

— Вместо того чтобы подозревать меня черт знает в каких грехах, лучше бы поспешили с поимкой подлых похитителей! Промедление преступно, иначе враги увезут мужа и Миллера в большевистскую Россию, и тогда уже ничего не поможет бедным жертвам.