Роберто Перроне - Джанлуиджи Буффон. Номер 1 [litres]

– Джиджи, я не хочу, чтобы тебе об этом сказал кто-то другой. Мяч дали мне.

Два или три часа, признаюсь, я переживал. А потом мало-помалу ко мне пробилась следующая мысль: его получает человек, который страдал, который жертвовал собой, человек, который того заслуживает, один из моих лучших друзей, человек, с которым я встречаюсь и за пределами поля, с которым у меня особые отношения. И это правильно, что он выиграл, даже если такой возможности у меня больше не будет.

Я думаю, что, если бы в безжалостном и амбициозном мире футбола случилось бы то же самое с кем-то еще, вряд ли они смогли бы сохранить хорошие отношения. А наша дружба только укрепилась и сейчас она еще лучше. Когда я думаю о Фабио, мне становится смешно из-за того, что я, довольно мирный парень, именно с ним поругался серьезнее всего за всю мою карьеру. Это было в Загребе, в Хорватии, во время матча Кубка УЕФА, когда мы еще играли за «Парму». Наши противники что-то сделали, я точно не помню, что случилось, но я сказал ему нечто неприятное, а он мне ответил. Мы начали драться в подтрибунном помещении, продолжили в раздевалке. Мы время от времени вспоминаем про этот эпизод. Думаю, что я не ругался с людьми, которых не уважаю. Вот что действительно имеет значение, создает дружбу и образует команду.

И такая команда не может проиграть. Сыграть вничью – да, проиграть – нет.

С Францией мы действительно сыграли вничью и выиграли по пенальти. Я не смог их взять (но свой долг во время матча я выполнил), но смогу рассказывать внукам, что Трезеге так испугался, когда увидел меня, что ошибся. Я знаю, что никто не опровергнет меня. Ну, может, сам Трезеге, но он не считается.

Зидана не было на пенальти. Его удалили. Случилось нечто фантастическое. И тут я должен кое в чем признаться. Я единственный видел, как он толкнул Матерацци. И тогда я подошел к арбитру и сказал об этом. Согласен, это было не очень спортивно, не в моем стиле, и я этим не горжусь. Но в этот момент напряжение было так велико – он был в потрясающей форме, а нам было так трудно, – что желание увидеть его среди удаленных на последних минутах матча было невозможно контролировать.

После матча я упал в обморок – внезапный выброс адреналина. Обессиленный победитель, номер один в мире, упал с облегчением от того, что эти сумасшедшие сорок дней закончились. Хотя мои товарищи и я хотели бы, чтобы они продлились вечно.

После окончания мы вернулись ночью в Дуйсбург. Мы собрали багаж и поехали домой.

Из гостиницы мы выезжали грустные. Она стала нашей, частью нашей победы, она стала местом нашей подзарядки. И мы все, и те люди, которые окружают нас каждый день – на тренировках, на переездах, в автобусе, мы почувствовали гордость за то, что мы один народ. Это чувство должно быть всегда с нами, но я счастлив, что оно пришло через нас, через футбол. Я впервые ощутил это чувство принадлежности, немыслимое.

Я счастлив, что победил и что снова вижу свою семью, друзей, итальянских болельщиков, которых мы не просто заставили радоваться и гордиться, но хотя бы однажды – объединиться. Я считаю, что должны быть общие правила и ценности. Я буду рад, если однажды вернется школьная форма. И пение гимна в классе перед началом нового дня необходимо. Это напомнит – в первую очередь нам самим, но и тем, кто приехал из других стран, что мы в Италии, что у нас есть свой флаг, свое гражданское чувство, свои законы. Если бы мы так делали, иностранцы больше бы уважали нас. Как в дни Мундиаля.

Это были невероятные, безумные дни. Как та медленная поездка в автобусе по Риму. Над одним болельщиком я смеялся до упаду. Он, полуголый, бежал за нашим автобусом и, когда мы останавливались, запрыгивал на крыши припаркованных машин и танцевал перед нами. Мы смеялись над ним, но были счастливы, что мы стали Чемпионами мира. А владельцы машин были, наверное, не так рады.

Мы снова здесь. Мы снова в Италии.

Приключение окончено. Но начинается новое. И я немного боюсь.

В Италии меня ждет «Юве» – не та команда, что была, а команда под судом, с непонятным будущим.

Я говорю искренне, теперь вы это понимаете. Я собирался уйти, оставить «Ювентус».

Но раньше, когда мы были популярны, когда были победы и аплодисменты, а не тогда, когда нас втянули в скандал.

Это была парадоксальная история: я остался потому, что «Юве» обвиняли, потому что был судебный процесс, приговор, Серия Б.

Я мог уйти в конце сезона 2005–2006 годов. Но не тогда, когда «Юве» был в центре циклона. Нет, именно в тот трудный момент я остался. Была возможность уйти и раньше, когда управлял Моджи. Я чувствовал, что должен меняться. У меня были варианты для продолжения карьеры, но могло случиться и так, что клуб меня уволит.

Создалась странная ситуация. Хотите правды?

Мне больше не было приятно в «Юве». Не по какой-то конкретной причине, а из-за множества маленьких недопониманий. Вот почему я говорю, что это вопрос взаимоотношений между людьми, а не между организациями. С Капелло отношения были отличными. Дело было не в нем. И потом он тоже, насколько я слышал, так или иначе собирался уйти. А я тот человек, которого нужно стимулировать, пинать, чтобы он выложился на максимум, а теперь я больше не чувствовал этого стимула. Не было вызова, заставляющего улучшаться и день за днем снова выходить на поле.

Пока мы с Сильвано размышляли, что делать, на нас посыпался дождь прослушек.

Мы второй раз подряд стали чемпионами, двадцать девятый раз в истории «Ювентуса». Солнце, болельщики, песни, конфетти – и наши противоречивые чувства. Мы закончили чемпионат в Бари в воскресенье, обстановка была нереальной. У меня вызвал странное впечатление вид Лучано Моджи в слезах – но, в сущности, это было вполне в его стиле. Его изображают как безжалостного влиятельного человека, но он вполне обычный, и ему неприятно, когда о нем говорят плохо.

И вот в этот момент мы внезапно оказались привязанными к позорному столбу, нас обвиняли без всякого основания, без какого-либо уважения к нашей частной жизни и к человеческому достоинству. Меня сильно поразил тот факт, что процесс прошел за пределами суда и что приговор был вынесен еще до того, как вина была доказана.

Я слышал кучу глупостей. Я видел, как вмешивались в жизнь семей. Лично я считаю, что, если кто-то совершил любое преступление, он должен быть наказан, но после оценки всех обстоятельств и с возможностью обвиняемого защищаться. Всего этого не было, обвинение предали огласке и вынесли на первые страницы газет.

Вначале я думал, что до этого не дойдет, что самое тяжелое наказание не ляжет на плечи команды, игроков и болельщиков. Я не считал и не считаю, что за ошибку, допущенную десять лет назад или в прошлом году, можно отобрать то, что было честно выиграно на поле.