Роберто Перроне - Джанлуиджи Буффон. Номер 1 [litres]

Также я раскаиваюсь в том, что купил аттестат, не заработав его на поле, то есть в аудитории. Экзамен на аттестат зрелости был самой большой ошибкой в моей жизни, которая больше всего задела мою семью. Я понимаю всю свою ответственность и, конечно, не сваливаю ее на того человека, который, когда я закончил предпоследний класс лицея и мне остался последний год и сдача экзаменов на аттестат зрелости, предложил мне: «Если хочешь, давай сделаем тебе аттестат». Этот человек, чьего имени я никогда не назову, ни за что не отвечает. Отвечаю только я, потому что я сделал так, как мне было удобно.

– Экзамены сдавать надо? – спросил я.

– Нет, никаких.

Через некоторое время мне домой прислали диплом. Я вернулся в Каррару и показал его своим родителям.

– Ты сдал экзамен?

– Да, все отлично.

– Точно?

– Да.

Я был так уверен, что спокойно подал документы на юридический факультет университета Пармы и даже начал посещать лекции. Мне это нравилось, мне очень интересны некоторые аспекты права. Но, как говорят в теннисе, одном из видов спорта, который я люблю, у каждого правила есть обратная сторона.

Мне звонят из команды. Классика жанра. Конечно, что-то случилось. И правда.

– Джиджи, университет проверил: твой аттестат недействителен.

– В каком смысле?

– В смысле, он фальшивый.

Виноват в этом только я. Точка. И я дорого за это заплатил. Я не имею в виду очередной репортаж про «чудовище с первой страницы». Я говорю о взгляде моих родителей, когда я впервые приехал в Каррару после того, как обо всем этом стало известно и история попала в газеты.

– Когда ты совершаешь глупость, помни, что ты полощешь не только свое имя, но и фамилию своей семьи. Твоя фамилия Буффон, и мы все за тебя в ответе.

Мне было так стыдно, как никогда в жизни.

Я помню, что среди многих, кто пытался меня утешить, был Джованни Трапаттони:

– Не бери в голову, ты хотя бы почти закончил старшую школу. Есть люди, которые якобы прошли ее всю за год. Восемьдесят процентов аттестатов футболистов – купленные.

Клевый Трап.

Но эта история с отсутствием у меня аттестата до сих пор мне отзывается. И прежде всего – моим родителям.

Мои родители никогда не делали мне скидок. В серьезных делах. Не в глупостях. Они защищали меня, когда меня называли преступником, непосредственно перед чемпионатом мира – 2006. Именно тогда всплыла история о моих ставках. И эта история – плод большой истории, в которую ввязался «Юве» весной 2006 года.

Для меня вопрос всегда был ясен: они могли бы ничего мне не говорить и ничего не делать. Я бы доказал свою невиновность, как я и сделал, без лишней огласки. Но из этого устроили скандальную кампанию в печати.

Если человеку нравится играть и он делает это на свои деньги, кому какое дело? Мне нравилось показывать, что я знаток, предсказывать результаты. Мне нравится игра, и я делал это не ради денег, я в них не нуждаюсь. Я всегда играл на тотализаторе. Помните, как ребенком я думал, что выиграл тринадцать? Потом было двенадцать на миллион, большое удовлетворение.

Думаю, я единственный в мире игрок, который ставил только на выход и ни разу не ставил на вход. Деньги, которые я выигрывал, я клал на тот же онлайн-счет, с которого играл. Да, я все делал с помощью кредитной карты. Вы хоть раз видели игрока-мошенника, который так делает?

– Можете искать где угодно, у меня вы ничего не найдете. Мне нечего прятать.

Когда Бюро расследований Федерации футбола предъявило мне обвинение – договорные матчи, на которые я делал ставки, я смотрел им прямо в глаза.

– Делайте, что хотите, но я скажу вам одну вещь: если вам удастся найти доказательство, хоть минимальное, того, что я в этом участвовал, вы не должны дисквалифицировать меня на год, на два или на пять. Вы должны отстранить меня от футбола. Навсегда.

Те, кто меня допрашивал, были потрясены моими словами, кто-то даже засмеялся во время допроса, потому что понял, насколько абсурдным было это дело. Достаточно быстро эта история закончилась.

Игра на ставках для меня – способ «спустить пар», нечто такое, что не может не нравиться человеку. Это вызов. Я делал ставки на теннис, потому что немного в нем разбираюсь, несколько раз был на «Ролан Гаррос», знаю Федерера, Надаля, Мойя. Время от времени, когда у меня есть возможность, я иду в казино: блэк джек, рулетка, покер.

Я могу делать все, что угодно, но не совершать нечестные и недостойные вещи. Например, не смогу подстроить результаты матча ради своей личной выгоды.

Тем временем, незадолго до чемпионата мира, я вернулся домой и обнаружил свою семью постаревшей на двести лет. Медиа действительно сильно влияют на людей. Даже мой отец начал меня подозревать.

Он сказал мне:

– Я действительно видел, что в некоторых матчах ты был не очень. Ты бросался за мячом туда, где его не было.

Тогда, как и много раз до этого, я засучил рукава. Каждое утро я смотрел в зеркало и говорил себе:

– Ты сможешь пережить это.

Той полной волнений весной идти вперед было гораздо тяжелее, чем прежде. Я должен был забыть о «Юве», оказавшемся на краю бездны, о своих фото в газетах с подписью «преступник», о разговорах, что я, Каннаваро и Липпи должны остаться дома.

Я должен был очень внимательно смотреть в это зеркало.

Потому что нужно было выиграть чемпионат мира.

Я слышу, как кричит Гаттузо.

Он будет кричать всю ночь. Рино – всегда мой сосед по комнате в национальной сборной. Классика. Обычно он спит, а сегодня ночью орет. Этой ночью каждый делает, что может, а не то, что хочет. Я думаю, думаю о своей жизни, о том, что я сделал, о своих ошибках. Но и о том, что я делал правильно. По крайней мере, правильно для меня. Не рассказывая об этом всем подряд. Я не знаю, все ли чувствуют себя так перед экзаменами, перед важным экзаменом. Возможно, да, когда ты находишься перед лицом серьезного поворота судьбы, тебе в голову приходят факты, но прежде всего – лица. Лица дорогих людей, тех, кто, даже не будучи рядом с тобой, все равно тебе очень близок, даже когда совсем далек, – и лица тех, кого больше нет. Но они были и сыграли важную роль в твоей жизни. Такие люди значат для тебя очень много.

Я думаю о Пьеро.

Думаю о том, как прощался с ребятами из центра реабилитации «Бетания» в Парме. Ребята вместе с Пьеро стоят в дверях, я говорю им «до свидания». У нас незабываемые лица. Мы все очень расстроены – я, потому что должен уехать, и они по той же причине. Ребята просят меня вернуться. Я сделаю это через много лет, уже после того, как перееду в Турин. Я приезжал туда на альтернативную службу. Это был один из самых интересных опытов в моей жизни. Я с удовольствием этим занимался и повторил бы еще раз. Ежедневные обязанности, расписание, которому надо следовать, жизнь, в которой ты отвечаешь за другого, а не только за самого себя. Это очень серьезно на меня повлияло.