Зарина Асфари - Быть гением [Истории об искусстве, жизни, смерти, любви, сексе, деньгах и безумии]

И всё же Фрида любила Диего, посвящала ему неисчислимые страницы дневника, рисовала его на картинах между собственных бровей [52] В живописи Фриды между бровями находится окно в разум. Так мы видим, о чем она думает. Если не о Диего, то о смерти. и всякий раз добавляла ему третий глаз. Её Диего мудр и всевидящ, он как демон или бог, он — существо высшего порядка (даром что сам атеист до мозга костей и религию считал массовым неврозом). Наверное, её сердце было таким большим, что могло вместить в себя не одного возлюбленного. Но и певица Чавела Варгас, и художник Хосе Бартоли, и политик Лев Троцкий были в нём гостями, а Диего жил всегда. Потому что Диего — это не человек, это ткань мироздания, это материя, из которой соткана вселенная Фриды.

И эту женщину вознесли на своих знамёнах феминистки! Да, она участвовала в выставке женщин-художников в США. Но с какой картиной! — Со свадебным автопортретом, где явно читается: её муж — художник, а она — муза. И в интервью она рассказывала, как балуется живописью, пока Диего создаёт по-настоящему значимые и выдающиеся мурали [53] Когда они жили в США (в начале 1930-х), в Detroit News вышло интервью Фриды с говорящим названием: «Жена мастера-муралиста радостно балуется искусством». . Это сейчас за пределами Латинской Америки многие из его острых политических работ непонятны, в отличие от её картин, вызывающих бурю эмоций и чувств. Тогда было не так.

Она мечтала родить своего маленького Диего [54] Потеряв ребенка, она писала доктору Элоессеру: «…Я так надеялась, что у меня будет маленький Диего. Потеряв его, я была безутешна, я постоянно плакала…» , и каждая попытка заканчивалась абортом по медицинским показаниям. Невозможно выносить и родить ребёнка, когда кости таза сломаны, а матка порвана. Но она верила, что чудо произойдёт: в конце концов, ей самой после аварии врачи шансов не давали. Однако на этот раз чуда не случилось. Зато случились картины, которые впервые в истории искусства рассказывают о потере ребёнка. Нет, не рассказывают. Кричат и плачут.

Искусство Фриды — интимный дневник, но этот дневник повествует о том, что коснулось многих женщин: о предательствах и изменах, аборте, о том, как недоступное счастье материнства приходится подменять куклами, обезьянками и собачками. Может быть, феминистки потому её и любят? А может быть, ценят за кутежи, текилу, сигареты, брючные костюмы, бисексуальность? Всё это было. Но это ли определяет мир Фриды? Об этом ли её дневник, её картины? Нет, они о Диего. Солнцеликом, богоподобном, некрасивом, притягательном, до последнего вздоха любимом.

«В моей жизни было две аварии. Одна — когда автобус врезался в трамвай. Вторая — это Диего». Если бы не первая авария, Фрида, вероятнее всего, стала бы врачом (а не пожизненным пациентом). Если бы не вторая… Не знаю, что было бы. А вы как думаете?

Фрида и Диего похожи во многом: оба пламенные националисты и коммунисты, оба совмещают безумную любовь друг к другу с постоянными изменами, оба, в конце концов, художники. Впрочем, Фриде этого мало, и она стремится к тождеству, к слиянию с любимым существом: то она пишет автопортрет, соединяя половину своего лица с половиной лица супруга, то утверждает, что её отец потомок венгерских евреев, хотя на самом деле он чистокровный немец. А всё потому, что Диего еврей по матери, и значит, у Фриды тоже есть семитская кровь, ну, хоть капелька!

Но в одном она с мужем принципиально не согласна: Диего воинствующий атеист, и религию он называет разновидностью массового невроза. А вот Фрида глубоко религиозна ( https://qrgo.page.link/gGzsD), причём её мифология представляет собой невообразимый эклектичный коктейль. Иллюстрацией этому служит моя любимая картина «Марксизм подарит больным здоровье». Итак, что мы имеем? Вот Фрида в медицинском корсете и традиционной мексиканской юбке, вероятно, с «Капиталом» в руке, по небу, обнимая крылом земной шар, летит голубь мира, известный коммунистический и одновременно христианский символ, а Карл Маркс с глазами на ладонях буквально наложением рук исцеляет Фриду, так что корсет за ненадобностью отваливается, как и опостылевшие костыли. Ах, да. Третьей рукой святой Маркс душит империалистического орла. Ну, не прелесть?

Фрида Кало. «Марксизм даст исцеление больным». 1954 год.

Мазонит, масло. Дом-музей Фриды Кало, Мехико, Мексика

Возможно, сюрреалисты до беспамятства влюбились в Фриду именно благодаря схожим воззрениям: для них тоже коммунизм был чем-то вроде религии, а Ленин (наряду с Фрейдом) — отцом родным. Сальвадор Дали, напротив, был изгнан из сюрреалистического движения во многом из-за недостаточно серьёзного отношения к товарищу Ленину (Фрейда он боготворил). Впрочем, Фрида с Диего на пару умудрились и в политике соединить верность с ветреностью: оставаясь до конца своих дней пламенными коммунистами, эти двое перешли из Третьего интернационала в Четвёртый и даже обеспечили Троцкому политическое убежище. Но потом вернулись обратно в лоно Третьего интернационала. И хоронили Фриду, накрыв гроб коммунистическим флагом. И мне с лёгкостью представляется, что врата рая ей открывал не апостол Пётр, а святой Маркс.

У Фриды было три сестры. (Вообще-то их было пять, две родились в первом браке отца, но это другая история.) Матильда и Адриана старшие, Кристина почти ровесница. Она младше Фриды всего на год, и, конечно, именно она была в невесёлом родительском доме самой близкой подружкой Фриды. Мрачными красками детство девочек было обязано маме — Матильде Кальдерон: Фрида обращалась к ней «шеф» и называла её религиозной фанатичкой [55] Буррус К. Viva la Фрида. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019. — С. 13–14. .

Фрида изобразила Кристину на одном из первых портретов. Кристина косвенно присутствует и на картине «Автопортрет с обрезанными волосами» 1940 года. Ведь именно роман Диего с Кристиной стал последней каплей в переполненной чаше терпения Фриды, как тогда казалось. Она, плоть от плоти мексиканской природы, задыхавшаяся в городских джунглях США [56] Про Нью-Йорк она сказала, что это «гигантский курятник, грязный и непригодный для жизни». , сняла квартиру в Мехико и подала на развод.

Фрида Кало. Автопортрет с обрезанными волосами. 1940 год.

Холст, масло. Нью-Йоркский музей современного искусства, США

Как человек с длинными волосами, скажу, что от них хочется избавиться в особо кризисные моменты, как будто вместе с волосами можно отрезать прошлое, боль, воспоминания, горечь, ранивших тебя людей. Так вот, Фрида это сделала. Правда, не помогло (её опыт меня и останавливает, когда руки тянутся за ножницами). На этом автопортрете она сидит, окружённая срезанными локонами (как не горят рукописи, так невозможно отрезать то, что дорого сердцу, оно и отрезанное останется рядом), одетая в костюм ненавистного и всё же любимого мужа.