Зарина Асфари - Быть гением [Истории об искусстве, жизни, смерти, любви, сексе, деньгах и безумии]

Глупости нет в официальном списке смертных грехов, но для Босха в ней кроется корень многих бед. Широко распространена алхимия и эзотерика, римские папы держат придворных астрологов, люди доверяют своё здоровье шарлатанам, пользуются услугами ведьм и чёрных магов — что это, если не свидетельства безграничной человеческой глупости? Ей посвящена одна из хрестоматийных картин: «Извлечение камня глупости».

Во времена Босха о безумцах говорили, что у них камни в голове. Не буквально, конечно, а метафорически. Ещё в те годы в Нидерландах было в ходу такое выражение: «Он знает не больше глупых камней». Босх иллюстрирует этот фразеологизм и показывает нам богатого простофилю, которого дурит шарлатан. Готические буквы на раме складываются в текст: «Мастер, быстро прооперируй этот камень. Моё имя Простак». Однако всё было бы слишком скучно, если бы из разреза на голове простака действительно выглядывал камень. Нет, мастер вынимает оттуда тюльпаны! В XV веке эти цветы стоили баснословно дорого, поэтому тюльпанами называли большие деньги. Богатого простака обворовывают и, что особенно важно, при свидетелях — монахах, которые покрывают фальшивого лекаря. На голове у монахини закрытая книга. Вероятнее всего, Библия. Если открытая Библия символизирует торжество правды, то закрытая напоминает о Страшном суде. Там-то всех троих и настигнет неминуемая кара. И их жертве тоже достанется — за глупость. Современник Босха немецкий сатирик Себастьян Брант писал: «Всему готов поверить тот, кто исцеленья страстно ждёт, а глупых суеверий зло чрезмерно ныне возросло».

Иероним Босх. «Извлечение камня глупости». 1494 год.

Дерево, масло. Музей Прадо, Мадрид, Испания

Кстати, с этим полотном связан не только камень глупости, оно само стало камнем преткновения: в 2016 году из-за картины возник конфликт между Музеем Северного Брабанта и Национальным музеем Прадо. Первый устроил монографическую выставку в Хертогенбосе, а перед ней провёл масштабное исследование наследия Босха, породившее сомнения в том, что картину написал Босх, а не какой-нибудь его ученик. Администрация второго категорически с такой версией не согласилась и отказалась предоставить полотно для выставки. Возможно, сыграло роль и то, что комиссия забраковала сразу три картины из музея Прадо. Есть на что обидеться!

К человеку, который жил так давно и о котором известно так мало, приблизиться без спиритического сеанса трудно. Я бы предложила вам съездить в Хертогенбос, но там вас встретит только восковой Босх и копии его картин. За оригиналами надо ехать в Мадрид. Или в Брюгге. Впрочем, есть вариант попроще и побюджетнее — посмотрите (или пересмотрите в десятый раз) фильм «Залечь на дно в Брюгге». Идея первого полнометражного фильма у Мартина Макдонаха родилась под впечатлением от «Страшного суда» Босха. Режиссёр хотел, чтобы «эхо Босха» слышалось в каждом кадре — он безо всякого спиритизма и путешествий приблизит вас к почётному профессору кошмаров.

В сцене, где герои разглядывают тот самый «Страшный суд», звучит, пожалуй, лучшая арт-рецензия в истории («Все остальные — дрянь, а эта мне нравится») и одна из лучших трактовок сюжета: «Чистилище — это же место, которое где-то посередине… То есть совсем дерьмом ты не был, но и высот не достиг — как „Тоттенхэм“». («Тоттенхэм» — английский футбольный клуб, и я знаю о нём исключительно благодаря Макдонаху. И опосредованно — Босху.)

Если вы ещё не знакомы с третьим героем, самое время это исправить: ведь он — единственный на всю книгу соотечественник Босха!

Скажите, что в этой жизни самое важное? Только бога ради не говорите про деньги! Их у меня было больше, чем у вас и ваших друзей вместе взятых, и поверьте, счастья они не приносят. Хотя о чём ещё может мечтать человек, который за свои 35 лет привык к роли непутёвого парня? Из школы выгнали, потому что рисовал больше, чем учился. В академию не взяли, потому что не так-то и хорошо рисовал. Нанялся работать в театр, а тот сгорел. Уехал покорять Париж — и остался вовсе без денег, так что иногда не хватало ни на еду, ни на лекарства.

Но жизнь-то, говорят, полосатая, и если чёрная полоса неприлично затянулась и кажется уже, что идёшь вдоль неё, а не поперёк, то светлая должна быть не полосой, а взрывом сверхновой, верно? Так оно и было, причём моя звезда зажглась аккурат в Рождество. Помню тот вечер как сейчас.

Смотрите, вот уже вокруг нас с вами вырастает Париж конца XIX века. На улице холодно и пустынно: ведь этот семейный праздник принято встречать дома, в кругу родных и близких. Я же сижу в типографии — чувствуете въедливый запах краски? — и не жду никаких рождественских подарков: от кого мне их, собственно, ждать?

О, вы тоже видите на пороге моего взмыленного начальника? Он принёс срочный заказ: нужна афиша, которая оживит продажу билетов на спектакль, отчего-то не пользующийся популярностью у публики. Исполнительницу главной роли вся Европа называет божественной. Конечно, я не плакатист, я иллюстратор, и в другое время мне бы эту работу ни за что не доверили, но кто ещё согласится работать в праздники?

Я цепляюсь за нежданную удачу мёртвой хваткой и той же ночью рисую первый эскиз — прямо на столике в театральном кафе, а на следующий день отдаю афишу в печать. На двухметровом вытянутом по вертикали листе — она, божественная. На пьедестале в тонкого шитья золотых одеждах, с цветами в медных волосах и с пальмовой ветвью в тонких пальцах… «Mais, c'est raté!» — в ужасе кричит начальник. Это провал! Менять что-то уже поздно, но кому понравится эта японщина, да ещё и напечатанная на двух листах, склеенных в области талии?!

Вечером мне на шею бросится та самая актриса. Уж она-то разглядит во мне гения и подкрепит своё прозрение эксклюзивным контрактом на круглую сумму. Наутро все билеты раскупят, а афиши придётся допечатывать: парижане срезают их, чтобы повесить на стены своих квартир. Моё имя знает весь город.

Что уж там, моим именем назовут целый стиль — и мыло с ароматом фиалки. Мне будут заказывать афиши, календари, эскизы украшений, мебели и ковров, иллюстрации, панно, росписи стен, дизайн выставочных залов и рекламу ( https://qrgo.page.link/SeBSZ): пива, велосипедов, духов, шампанского, папиросной бумаги, железных дорог, шоколадных конфет, нержавеющих корсетов…

Красивая женщина может продать что угодно. В моей адресной книге контакты сотен парижских красоток, а в коллекции тысячи фотографий, на которых они обнажены. Ни с одной из них — ни с одной! — я не сплю. Для меня они — рабочий материал. У одной маленькая грудь, у другой крепкие ягодицы, третья хороша спереди, четвёртая — сзади, у пятой пышные формы (самое то для рекламы пива), а у шестой длинные светлые локоны.