Фил Коллинз - Я еще жив. Автобиография [litres]

«Все в порядке, мы уже на полпути…»

Гости программы – Билли Коннолли, Эндрю Риджли из Wham! и Памела Стивенсон – были в замешательстве. В эфире раздавались только приглушенный треск и помехи. Коннолли недоверчиво отнесся к этому. «Это мог бы быть кто угодно! Он сейчас может быть вообще в другом месте!»

До того как я узнал об этом, мы уже приземлились. Мы сразу сели в вертолет из аэропорта имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке, без таможни, и отправились на стадион «Джон Ф. Кеннеди» в Филадельфии. Для этого нам потребовалось почти столько же времени, сколько мы летели из Лондона в Нью-Йорк.

Мы приехали, и за кулисами я встретил свою правую руку и старого друга Стива «Пада» Джонса. Он сказал, что с барабанами все в порядке. Я заглянул в гримерную к Эрику и почувствовал, что даже его команда перешептывалась между собой: «Чертов позер…» Но я узнал, что мы собирались играть, и песни оказались довольно легкими. Я чувствовал мощный выброс адреналина и был настроен очень решительно. Останавливаться было уже поздно.

Затем меня поймал Кенни Краген, менеджер Лайонела Ричи. Он отвечал за финальную песню We Are The World, которую написал Лайонел.

«Фил, не мог бы ты спеть одну строчку в песне?»

«Мм, а когда она будет?»

«Там всего одна строка, ничего сложного».

«Да, хорошо, я согласен».

После этого я пошел к фургону Led Zeppelin. Еще до того, как войти, я почувствовал, как над ними сгустились тучи.

Ситуация была следующая. Роберт отстранился от всех – просто славный малый. Роберт и «я не хочу иметь ничего общего с Led Zeppelin» – атмосфера была странной. Гнетущая обстановка. Я бы даже сказал – дьявольски гнетущая. Сразу было очевидно, что Джимми был, скажем так, беспокойным. Взвинченным. Только позже, посмотрев запись концерта, я заметил, что во время выступления у него изо рта текла слюна и он с трудом стоял на ногах, пока был на сцене. Кит Ричардс делал нечто подобное, но это было прекрасное выступление. А Джимми просто был похож на жирафенка.

Но все это веселье нам только предстояло пережить. А пока меня представили Джону Полу Джонсу, который был тише воды ниже травы. Затем меня познакомили с Тони Томпсоном. Он вел себя со мной очень холодно. Я рассказал ему о нескольких трудностях, с которыми можно столкнуться, когда на сцене играют одновременно два барабанщика. Я годами выступал так в Genesis и со своей собственной командой и прекрасно понимал, каким ужасным может получиться звук. Главный вывод, который я сделал после тяжелого опыта выступлений, – это играть как можно проще и ничего не усложнять.

Но взгляд Тони красноречиво говорил мне о том, что ему не интересны «подсказки» какого-то перелетевшего через океан чужака, который только что вылез из «Конкорда».

Кажется, я начинал медленно понимать, что происходило: эти ребята много работали, готовясь к выступлению на Live Aid, и Тони репетировал с ними как минимум неделю. Для всех это было очень серьезным событием, но я – возможно, немного легкомысленно относившийся к этому – не осознавал, какие большие ставки были сделаны на этот концерт.

Затем Джимми посмотрел на меня. «Итак, – произнес он, рыча и растягивая слова, – ты знаешь, что мы будем играть?»

«А, да. Конечно. Единственное, что мне не очень удается, – это партия с гитарным фламенко перед соло в Stairway to Heaven».

«Ну и как же оно звучит?»

«Я думаю, вот так…»

«Нет, не так!» – самодовольно ухмыльнулся мистер Пейдж.

Я подумал: «Хорошо! Помогите мне. Не надо говорить мне, как она не звучит. Расскажите мне, как она звучит!»

Возникло ощущение, будто я провалил какой-то тест. Мне кажется, на самом деле Джимми этим хотел сказать: «Нам действительно нужен этот парень? Неужели мы не можем выступить без него?» Меня заставили чувствовать себя так, как будто я пришел на вечеринку без приглашения.

Я смотрел на Роберта и никак не мог понять: «Ты сказал им? Ты сказал хоть кому-нибудь, почему я здесь? Я здесь, потому что ты попросил меня затащить тебя на этот чертов концерт, а потом сказал мне: «Может, нам с тобой и Джимми выступить вместе?» Именно поэтому я здесь! Я не собирался приезжать сюда, чтобы выступать с Led Zeppelin. Я приехал сюда, чтобы сыграть вместе со своим другом, который вдруг снова превратился в солиста группы Led Zeppelin – в совсем другого человека, чем тот, которого я знал до этого».

Что касается вокала Роберта, то ему нужно было быть в хорошей форме, чтобы исполнить все свои сложные партии. Но я понимал, что он не был в хорошей форме. Еще и Пейдж, тайно злившийся на меня. Да, я был барабанщиком Роберта и ездил с ним в тур. Но это совсем другое дело. Это Led Zeppelin . С этими парнями лучше не шутить.

Но на тот момент я запутался в паутине токсичных, напряженных отношений внутри Led Zeppelin. Но у меня не было выбора – пришлось пожать плечами, отбросить все сомнения и смириться со сложившейся ситуацией.

Выступление с Эриком прошло отлично – никаких проблем. Мы с его барабанщиком Джейми не мешали друг другу, и в итоге замечательно исполнили все песни. Но до выхода на сцену с находившимися на грани распада Led Zeppelin мне нужно было снова сыграть две песни, с которыми я уже выступил на «Уэмбли». С этим я смог справиться – с помощью скользкого от пота пальца и неуклюжей ноты.

А затем – роковое выступление Led Zeppelin.

Я чувствовал, что все идет плохо, с самого начала сет-листа. Со своего места я не слышал Роберта, но я слышал достаточно, чтобы понять, что он явно был не в ударе. Равно как и Джимми.Я не помню, как играл Rock and Roll, однако я, очевидно, делал это. И я точно помню, что мне приходилось заниматься большинство времени тем, что Роберт с презрением называл «вязанием», – имитированием игры на барабанах. И если вы сможете найти запись нашего выступления (Led Zeppelin сделал все, чтобы стереть его из истории), вы увидите, как я бью по воздуху, размахиваю палочками и – во избежание катастрофы – никак не вмешиваюсь в исполнение песни. Если бы я только знал, что в выступлении будет участвовать еще один барабанщик, я бы отказался от него задолго до своего приезда в Филадельфию.

Когда мы были на сцене, я не отрывал глаз от Тони Томпсона. Я буквально ни на секунду не сводил с него взгляда. Мне приходилось подстраиваться под него – он деспотично взял бразды правления, проигнорировав все мои советы. Возможно, он размышлял следующим образом: «Это начало новой карьеры. Джона Бонэма с нами больше нет. Им нужен будет кто-то другой. Это может стать началом воссоединения Led Zeppelin. Этот англичанин не должен становиться у нас на пути».

Я не осуждаю его, пусть земля ему будет пухом. Томпсон был восхитительным барабанщиком. Но мне было очень некомфортно выступать тогда вместе с ним, и если бы я мог в тот момент покинуть сцену, я бы сделал это еще в середине Stairway, если не раньше. Но представьте, какое бы это произвело впечатление? Уход со сцены во время «Второго пришествия»? Кем, черт возьми, этот Коллинз себя возомнил? У Гелдофа появились бы огромные проблемы.