Софья Богатырева - Серебряный век в нашем доме

С огромным интересом прочел Ваш “Курсив”, книгу талантливую, умную и – в петербургской своей части – очень близкую к моей памяти о тех годах.

Мы с Вами ровесники и круг наших знакомств, круг Дома искусств и Дома литераторов, был общий. Один раз мы встретились у В.Ф.Х.

Ваше повествование о нем, о его последней болезни и смерти произвело на меня глубокое, потрясающее впечатление.

Ваш текст талантлив, а умолчания умны и тактичны.

Ответ не заставил себя ждать.

20 ноября 1975 года

Принстон

Многоуважаемый Игнатий Игнатьевич,

Не могу Вам выразить всего того, что поднялось в моей памяти после прочтения Вашего письма. Я не только помню Вас, но помню и то, что Вас звали Саней, и что Вы были тоненький, худенький, и очень тихий. И 53 года прошло с того времени. А мне кажется, что войди Вы сейчас в комнату, я бы Вас узнала.

Спасибо за Ваши добрые (и такие умные и тонкие) слова о моем Курсиве. Я получила недавно несколько писем из Москвы и вижу, что книга, хоть и в очень малом количестве, но дошла до некоторых людей, чье внимание мне дорого. Мне пишут, что в Варшаве ее легко можно прочесть, но не купить.

Пишу Вам и чувствую огромную несправедливость судьбы: Вы теперь так много знаете обо мне, а я ничего не знаю о Вас. Если будет оказия, напишите мне, пожалуйста о себе побольше. И как прошли эти полвека для Вас. В Париже прошлой весной я встретила нескольких москвичей, которых Вы вероятно знаете. С некоторыми из них завела дружбу (Еф< им> Гр< игорьевич> Эт<���кинд>). Самое большое огорчение для меня, что нечего читать по русски! После последнего тома мемуаров И<���льи> Гр<���игорьевича> Эр<���енбурга> не было ни одной живой строчки, ни в журналах, ни в отдельных изданиях. Впрочем, литературе не только в Сов<���етском> Союзе приходит медленный конец. И на это есть самые разнообразные причины. И никогда ничего не идет назад. Этому я научилась за свою долгую жизнь.

Читала и перечитывала Ваши строки. Спасибо Вам за них. Я не избалована вниманием моих соотечественников здесь, в западном мире: объяснять, я думаю, Вам этого не надо, Вы и сами понимаете. Достаточно прочитать некоторые строки Курсива.

Шлю Вам самый искренний привет и благодарность.

P.S. Если будете мне писать, сообщите мне пожалуйста, что сталось с магнитофонными лентами Института, которыми занимался Сергей Игнатьевич? Там были записи ВФХ. Предполагаю, что они были уничтожены в свое время (в “свое”? Нет, 30-ые годы). Но если они есть, то это будет мне большой радостью. Меня здесь некоторые мои друзья (студенты, аспиранты, бывшие слушатели, теперь профессора) об этих записях спрашивали.

Я бы прислала Вам Курсив с радостью, но я не знаю, как это сделать. Ничего не дошло (из 8-ми экземпляров) – все были потеряны, впрочем может быть и не потеряны, но по адресу не дошли. Если кто-нибудь из едущих может книгу захватить, это будет сделано, но по причине тяжести и толщины это почти невозможно. Но я буду помнить об этом Вашем желании.

Шлю Вам привет и мечтаю о том, чтобы это письмо дошло до Вас.

10 апреля 1976

Принстон

Дорогой Игнатий Игнатьевич,

Мне хочется думать, что до Вас дошло мое письмо от 20 ноября, но полной уверенности в этом у меня нет. <���…> В М<���оскве> был мой близкий друг, молодой профессор, мой бывший аспирант, который до Вас не успел добраться (был только три дня в М<���оскве>), но добрался до Л<���ьва> З<���иновьевича> К<���опелева>, кот<���орый> был в этот день в больнице, и его тепло принимала Р<���аиса> Д<���авыдовна> О<���рлова>. Он (этот профессор) принес ей кое-что из мною написанного в 50-х–60-х г.г. Ранние вещи свои я не ценю, не люблю. Многое было написано наспех. Как я писала в моем Курсиве, я научилась думать поздно. Но научилась, все-таки, слава Богу!

Знали ли Вы Валентину, племянницу ВФХ? Она умерла лет пять тому назад. Может быть, если представится случай, Вы мне черкнете что-нибудь о ней. Знаете ли Вы Наталью Борисовну Вырубову, урожденную Кан, по первому мужу Хрущеву? Она дочь сестры ВФХ, жила всю жизнь в Москве (род<���илась в> 1901<���году>). Как, где и когда умерла Анна Ив<���ановна>? Читали ли Вы ее воспоминания (кот<���орые>, как мне говорят, не очень ценны)?

О себе скажу, что я сейчас (на этот весенний семестр, кот<���орый> кончается через три недели) была приглашена в хороший колледж, как лектор-гость. Читаю в аспирантуре лекции по структуральной поэтике и по структурализму вообще. Для меня эта область оказалась не “модой”, не “увлечением”, а чем-то гораздо более важным, что имеет касательство и к мировоззрению, и к методологии всей интеллектуальной деятельности, и к общей картине современности. Летом поеду в Калифорнию, там в библиотеке Хувера (Станфорд) лежат два ящика моих (и ВФХ) бумаг, кот<���орых> я 25 лет не видела, хочу их посмотреть и кое-что из них напечатать.

Буду счастлива получить от Вас хотя бы короткое письмо. Будьте здоровы.

Думаю о Вас, вспоминаю.

Нина [248] Машинопись; подпись – от руки: уже не “НБ”, а “Нина” (подобно тому, как в обращении “многоуважаемый” сменилось на “дорогой”). Орфография и пунктуация подлинника. – С.Б. .

9 марта 1978

Принстон

Дорогой Игнатий Игнатьевич,

Это письмо передаст Вам мой добрый знакомый, профессор из Калифорнии, Роберт Хьюз, превосходно говорящий по-русски, и знающий и любящий ВФХ. Он, Хьюз, и наш общий друг, о кот<���ором> Хьюз Вам расскажет, работают сейчас над собранием сочинений (предполагается четыре тома) ВФХ. Он мечтает побывать у Вас и поговорить с Вами.

Ваше долгое молчание уже давно беспокоит меня. В ноябре 1975 <���года> и в апреле 1976 г<���ода> я писала Вам письма, а на новый год (1976-ой) послала карточку, но от Вас я ничего не получила. Я думаю о Вас, беспокоюсь о Вас. И кое-кто из здешних, побывавших в Москве не так давно, говорили мне о Вас. Я знаю, что здоровье у Вас не из крепких.

Сейчас осталось так мало людей, которые знали ВФХ, как знали его Вы. Я прошу Вас, если это возможно, рассказать Хьюзу все, что Вы можете, и не только о нем, но и об Анне Ивановне, и о Георгии Ивановиче, и может быть, передать ему кое-какие старые бумаги или дать ему их прочесть, или позволить их переснять. Он абсолютно верный человек, и Вы можете говорить с ним так, как говорили бы со мной. Одна из главных целей его поездки в М<���оскву> – повидать Вас и поговорить с Вами.

В одном из моих писем я писала Вам, спрашивая не знали ли Вы случайно племянницу ВФХ, художницу Валентину Х<���одасевич>-Дидерихс. Она умерла неск<���олько> лет тому назад (написала мемуары о Горьком). Не знаете ли Вы, остались ли у нее семейные бумаги Х<���одасевич>ей, и куда пошел ее архив? Была и другая племянница, Нат<���алья> Бор<���исовна> Вырубова, урожд<���енн>ая Кан, по первому браку Хрущева – м.б. Вы встречались в свое время с ней.