Джейн Биркин - Дневник обезьянки (1957-1982)

Я водила Кейт и Шарлотту в Жослен; мы осмотрели замок и церковь. И очень красивый склеп, в котором похоронены супруги. Кейт спросила, как их хоронили: в одежде или без. Шарлотта ела шоколадку в форме ведьминой метлы, и мне пришлось ее отшлепать: я запретила ей есть шоколад до обеда. Вдруг до меня дошло, что мы стоим в церкви, а я ору на ребенка. Я наклонилась к дочке и злобным шепотом сказала ей на ухо, что, если она не прекратит, получит по попе еще раз. Бедная Шарлотта, она никогда на меня не сердится!

Сегодня вечером будет шествие в честь Богоматери. Я пообещала девочкам, что свожу их туда.

1 час ночи

Шествие началось в 21 час.

Из церкви вынесли статую Девы Марии в белом платье, с золотыми украшениями. Впереди шли два мальчика, кюре и глашатай. За ними толпой следовали жители, распевая псалмы. Честно говоря, процессия не произвела на меня впечатления пышного и радостного праздника, на которое я рассчитывала.

Мы зашли в кафе напротив церкви. Я подписала несколько автографов прямо на счетах. Мы пили кока-колу и ели блинчики. К тому времени, когда началось шествие, я позволила себе стакан сидра. Пока процессия двигалась мимо нас, я заставила девочек встать. Потом мы пристроились в ее хвосте и вместе со всеми дошли до двора замка. Кейт пристроилась к симпатичной монахине, и та помогла ей протиснуться в первый ряд. Шарлотту, которая воспринимала происходящее очень серьезно, я взяла на руки. Как только священник, служивший мессу, дошел до слов: «Покайтесь в своих грехах! Не поддавайтесь искушению деньгами и имуществом!» – моя крошка громко потребовала: «Денежку!» Я нашла в кармане монету в два франка, полученную в кафе в качестве сдачи, и сунула ей в руку, пока мой малолетний Шейлок не сорвал службу. Многовато сетований и призывов к покаянию, но в целом все было очень красиво. На Кейт обряд произвел очень сильное впечатление, и вечером она даже сказала, что хочет помолиться. Я не возражала, только попросила, чтобы она помолилась еще и за Сержа и за дедушку.

Мы вернулись к своему «фольксвагену» и в прекрасном настроении поехали домой. Серж уже приготовил свое irish stew – очень вкусное. П.-Э. выпил сидра с симпатичным фермером и его матерью. Они такие славные. Оказалось, они ни разу не были в Париже. Мы предложили в выходные свозить их туда. Серж подарил им бутылку сент-эмильона, чем окончательно их растрогал. Рука у фермера болит уже меньше, и опухоль спала. Неудивительно, что он постоянно напивался, бедняга. Что это за жизнь – на крошечной ферме, с одной матерью, без жены и детей? А ведь он уже не мальчик. Кто о нем позаботится, случись что?

16 августа

Эта чертова собака разбудила нас ни свет ни заря – начала скрестись в дверь спальни. Из-за этого я весь день чувствовала себя разбитой. Мы с Сержем ездили за покупками. После обеда я решила сводить детей посмотреть замок. К нам присоединился П.-Э., который обожает замки. Кроме того, мне надо было забронировать билет на самолет до Лондона, и он предложил мне свою помощь. Мы зашли на почту. Там мне вручили телеграмму: с 24 по 28 августа меня вызывали в Париж на озвучивание фильма [139] Речь идет о картине «Частный показ» режиссера Франсуа Летерье. . Я позвонила Ольге [140] Мой агент. , и та посоветовала мне связаться с режиссером. Проблема заключалась в том, что члены профсоюза не работали по выходным. Я сказала, что точно не смогу сидеть в городе без дела весь уик-энд. Режиссер сказал, что постарается убедить профсоюзных деятелей выйти на работу в субботу и воскресенье и разыскать моего партнера по фильму Жан-Люка Бидо.

Дети все это время развлекались как могли, подняли страшный шум и вообще превратили помещение почты в какой-то салун! Кейт каталась на дверях телефонных кабин, а Шарлотта мычала как голодный теленок. Потом Кейт захотела в туалет, и очень милая сотрудница почты ее проводила. Мы с П.-Э. не чаяли, как поскорее оттуда вырваться. С почты мы отправились в турбюро Жослена, чтобы купить мне билет. Я как раз объясняла, что мне требуется, когда скандал устроила Шарлотта: оказалось, ей тоже надо в туалет. С ней пошла Кейт, дав мне возможность изучить расписание паромов и авиарейсов. Я немного побаиваюсь летать, особенно самолетами никому не известных компаний, как, например, та, что предлагает нерегулярные рейсы из Динара. Я им не очень-то доверяю. Потом я стала смотреть, какой паром отходит из Роскофа, и узнала, что он называется «Посейдон». Звучало не слишком вдохновляюще, и я не стала брать на него билет. Тут раздались крики: это шумела Шарлотта, не желавшая, чтобы сотрудница фирмы вместе с ней заходила в кабинку туалета. В результате мы вернулись на почту, и я позвонила в компанию Flash . Кейт и Шарлотту я на сей раз оставила в машине с П.-Э., предупредив их, чтобы хорошо себя вели.

Вдруг я услышала пронзительный вопль, от которого леденела кровь. Его звук проник ко мне в телефонную кабину, расположенную в глубине почты. Я бросилась на улицу, и что же я увидела? П.-Э. стыдливо прятался на переднем сиденье, а красная как помидор Шарлотта, сидевшая сзади, пинала ногами спинку его кресла и орала как резаная. Кейт лупила ее почем зря, требуя, чтобы она замолчала. Это было нечто! Я кубарем скатилась с лестницы почты и, как фурия, налетела на маленьких скандалисток. Вся деревня с огромным интересом приникла к окнам, наблюдая за этой живописной сценой. Подозреваю, они решили, что П.-Э. – какой-нибудь злобный дядюшка, который истязал бедных крошек, пока не выскочила негодяйка-мамаша, с бранью не нырнула в машину и не дала по газам, чтобы поскорее убраться подальше с места преступления.

Мы приехали в замок. Билеты стоят 4 франка с человека, для детей вход бесплатный. Я сказала кассиру, что он плохо знает моих детей, иначе потребовал бы за каждую двойную плату. Я как в воду глядела. Шарлотта наотрез отказалась идти с нами. Я пригрозила, что брошу ее одну, и она принялась плеваться и топать ногами. Вокруг нас собралась небольшая толпа. Люди смотрели на нас неодобрительно и отпускали обидные реплики. В конце концов мне пришлось взять Шарлотту на руки. Но, как только мы оторвались от нежелательных свидетелей, я влепила ей затрещину, и она пошла как миленькая. Мне стоило немалого труда удержаться и не бросить ее в колодец XII века или не зашвырнуть за крепостную стену. Мой материнский инстинкт куда-то подевался, и я с удовольствием сбагрила бы ее первому встречному, пожелай он ее у меня забрать. По-моему, П.-Э. в жизни не переживал такого замешательства; он намеренно отстал от нас метра на два и делал вид, что не имеет к нам никакого отношения. Шарлотта все-таки настояла на своем, и я несла ее на руках. Как только я ее подняла, то обнаружила, что она описалась. Ну конечно: она же отказалась идти в туалет в турбюро! Теперь я была не только в мыле, но и в детской моче. И разумеется, в ярости.