Алексей Солоницын - Чудотворец наших времен [Святитель Иоанн, архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский]

Но я опять отвлекся. Перехожу к главному. Летим мы в Харбин – я без активнейшей помощи Юры ничего бы не добился. А потом в Шанхай. Юра собирает материал о поэтах русского изгнания, я – о Блаженнейшем. К тому времени он уже был прославлен Зарубежной Православной Церковью, а нашей – еще не был, объединения Церквей еще не произошло. Вот. Встречаем людей, которые лично знали владыку. Записываю, смотрю… Узнаю, что из собора иконы Богоматери «Споручница грешных» китайские коммунисты сделали склад, потом ресторан. А ведь именно этот собор сплачивал все русское изгнанье. Именно там Блаженнейший тысячам русских людей давал веру и надежду, укреплял, наставлял, спасал от голода и холода. Да! У нас «кукурузник» витийствовал, грозился последнего попа по телевизору показать. А у них Мао на священников хунвейбинов натравлял. А те просто палками служителей культа до смерти забивали. Да! Ладно.

Кстати, это тоже Ачаир написал. Вообще-то он Алексей Алексеевич Грызов. Из казачьей станицы Ачаирской в Забайкалье. Поэтому и взял себе такой поэтический псевдоним. И вот знавший его человек, уже совсем старенький, ведет нас к реке Вампу, или, как ее китайцы называют, Хуанпуцзян. Река просторная, сотни лодок около берега толпятся. Тут же и дома – новейшие, многоэтажные; старые, ниже этажами. И совсем низенькие. Река эта дает воду сотням каналов и канальчиков для орошаемых рисовых полей. Ну и, конечно, заходят в нее суда самые разные – торговые, грузовые… И вот этот старичок говорит нам:

«Вот здесь, перед рекой, стояло длинное одноэтажное здание – комнат до сорока или больше, все с разным назначеньем. А в центре несколько комнат были выкуплены русскими, и в них владыка обустроил храм. Богородичный, конечно, ибо Ее владыка считал самой главной ходатайницей за нас, грешных. Особенно за русских изгнанников. Так вот. Дело происходит в конце войны. Можете себе представить, какой жестокий бой идет за это место у столь важной для китайцев реки Вампу и ее порта. По реке подошли китайские суда. Лупят по японцам, которые держат береговую оборону. От этого длинного здания, что японцев защищает, только кирпичи и щепки в разные стороны летят. Японцы дают ответные залпы. Кипит бой. И вот к японской заставе подходит владыка. Говорит: «Мне надо пройти в храм». – ««Вы что, не видите, что происходит?» – ему отвечают. ««Мне надо пройти», – повторяет владыка. Японцы, видимо, узнали владыку, который к тому времени встал во главе Русской миссии. Позвали переводчика. Объясняют владыке, что от храма ничего не осталось – одни обломки. Владыка опять: «Мне надо пройти в храм». Дело идет к вечеру, сумерки, но бой не утихает. Офицер видит, что владыка непреклонен, говорит по-японски: ««Пропустите этого сумасшедшего. Хочет смерти – пусть идет».

И владыка пошел.

Вот представьте себе эту картину. Идет владыка, его видно и с той, и с другой стороны. Пули свистят – китайцы продолжают стрелять. Японцы прекратили огонь. Замерли. Сейчас этот маленький, прихрамывающий на правую ногу человек в черной мантии, в черном клобуке, с развевающимися позади черными полосами материи упадет подстреленный.

Сейчас!

Но владыка идет вперед. Будто не пули свистят, а надоедливые осы жужжат вокруг него.

Подходит к двери храма.

Заходит.

И видит – все в целости и сохранности!

Представляете – все!

Я просто вижу, как владыка подходит к аналою, целует икону. Заходит в алтарь. Целует напрестольный крест. Затепляет лампаду. Целует Евангелие. Молится. Японцы уже не ждут, что вернется владыка. Конечно же, его подстрелили. А владыка между тем совершает обход храма, как это он делал всегда после всякой службы. У каждой иконы останавливается, целует и прикладывается. И вот подходит к Богородице. Наверное, это была «Споручница грешных», одна из самых почитаемых владыкой. Ведь во имя Ее он дал имя собору в Шанхае.

И здесь Она предстала перед ним. От Нее исходил неземной, божественный аромат. Икона мироточила. Владыка опустился на колени. Стал молиться Владычице и Споручнице.

Споручница! Вы только вдумайтесь в сокровенный смысл этого имени! Она нам защита, Она, словно ребенка, берет каждого из нас за руку и ведет ко Спасителю, к Своему Божественному Сыну.

Я думаю, владыка собрал миро в бутылочку, положил в карман подрясника В руки взял икону Богородицы и пошел опять под пули. Конечно, он продолжал молиться. И японцы, и китайцы видели, как бесстрашно идет этот невысокого роста человек в черном клобуке и в черной развевающееся мантии.

Споручница грешных! Вы только вдумайтесь в сокровенный смысл этого имени!

Идет и поет:

«Царице моя Преблагая, надеждо моя Богородице, приятелище сирых и странных предстательнице, скорбящих радосте, обидимых покровительнице!»

И шел он, не задетый ни пулями, ни осколками.

И смотрели японцы, замерев.

И некоторые китайцы стреляли, тщательно прицеливаясь.

Но все пули летели мимо!

Голос отца Александра пресекся. Он достал из кармана подрясника платок, вытер глаза.

И только сейчас увидел, что слушает его не только Федор Еремин, но и все, кто сидел в этом отсеке ««Боинга 747–400», на нижней палубе.

За стеклами иллюминатора синела небесная бесконечность. Внизу белела плотная вата облаков. Казалось, самолет не летит, а лениво движется по воздуху.

Федор смотрел на небо и продолжал думать о владыке. Потом неожиданно вспомнилась гравюра, которую он увидел еще подростком в районной библиотеке, когда листал какой-то альбом – по астрономии или по живописи, он точно не помнил. Но гравюра запомнилась отчетливо и на многие годы. На ней был изображен странник, пилигрим, стоящий на коленях в левом углу картины.

Над ним дугой выгнулся небесный свод, на котором укреплены планеты, солнце, звезды. А пилигрим дошел до края Вселенной и заглянул за край небесного свода, просунув в щель голову. И увидел, что там, за краем – громадные механизмы вроде каких-то поворотных устройств, состоящих из шестеренок, колес, воротов и цепей.

Совсем недавно в Интернете Федор натолкнулся на эту гравюру. Прочел, что она принадлежит известному астроному Фламмариону, который был и неплохим рисовальщиком И вот на этой картине он замечательно изобразил вечную потребность человека заглянуть за край горизонта – туда, где небо соприкасается с землей. В этой наивной простоте было что-то очень мудрое – наверное, извечное стремление разгадать тайну мироздания. А тайна, оказывается, не поддастся разгадке. Не увидишь, как Господь управляет созданной Им Вселенной. Но все равно человек идет и идет, тщится и тщится, и его не остановишь – все ему хочется заглянуть за край небесного свода.