Ричард Пайпс - Я жил [Мемуары непримкнувшего]

Много лет спустя я узнал, что Плиний — младший в молодости вел себя подобным же образом во время землетрясения, которое уничтожило Помпеи. В письме Тациту он описал, как, находясь в близлежащем Мизенуме, он почувствовал сильные толчки. Его мать советовала ему уйти, но он «или из — за смелости или из — за глупости» попросил, чтобы ему принесли томик Ливия и «продолжал читать, как будто ему нечего было делать». Он ушел только после того, как возникла опасность, что дом рухнет. («Письма Плиния — младшего», изд. Хаммондсворт, 1969, с. 170–171.)

И, к сожалению, таких было немало. Веками евреи были изолированы от христиан, среди которых они жили. Они были весьма реалистичны и даже прагматичны, что касалось их личных дел, но удивительно наивны относительно политики, из которой они традиционно были исключены. Некоторые из ассимилированных евреев верили в социализм, так же как их ортодоксальные соплеменники верили в приход Мессии.

Знаменитый американский танцевальный коллектив.

Если провести линию от северного полюса к Сицилии и от Москвы к восточному побережью Испании, то эти линии пересекутся в районе Чиешина.

Можно перевести так: «Я устал и иду отдыхать, закрывая глаза. Отец, пусть твой взор витает над моей постелью».

Небольшая кожаная коробочка кубической формы, в которую вложены написанные на пергаменте выдержки из Библии. Ортодоксальные иудеи укрепляют эти коробочки специальными ремешками на лбу и предплечье левой руки во время утренней молитвы в будни. — Прим. ред.

Я испытал первые сомнения относительно Ницше намного раньше — когда мой друг Олек перевел на идиш «Так говорил Заратустра» (Azoy sugt Zaratustra). Это сразу же разрушило мое восхищение. Идиш сбивает спесь, удаляет всякую помпезность.

Из письма П. А. Боборыкину (1865 г.)

Абсолютный аблатив — один из падежей латинского языка. — Прим. ред.

Принятое в англо — американской историографии название германского наступления в Арденнах в конце 1944‑го — начале 1945 года. — Прим. ред.

Поступая так, я невольно следовал совету талмудических мудрецов, которые противились рассуждениям о вещах, которые человеку не дано понять: «Не ищи вещей, которые слишком трудны для тебя, а тех, которые скрыты от тебя, не пытайся узнать». (A. Cohen. Everyone’s Talmud. — New York, 1949. — P. 27.)

Возможно, некоторые читатели будут недовольны моими обобщениями относительно наций, будь то немцы или русские, о которых речь ниже. Поэтому считаю необходимым напомнить, что, во — первых, речь идет не о генетических, а о культурных особенностях, которые отражают воспитание и не имеют ничего общего с таким понятием, как «раса». Так, я пришел к выводу, что немецкие евреи, благодаря тому, что они выросли в той же культуре, что и их арийские соотечественники, походили на них больше, чем, к примеру, на польских евреев. Во — вторых, утверждение, что представители какой — нибудь национальности склонны вести себя определенным образом, конечно, не означает, что все ее представители будут себя вести так же. Это просто обобщенное описательное утверждение, смысл которого скорее верен, чем ошибочен.

Польский писатель Анджей Щипорский объясняет эту ментальность следующим образом: «Евреи это вши, а вшей надо уничтожать. Такие сравнения соответствуют немецкому образу мышления, так как немцы чистоплотны, они стремятся к чистоте и порядку». (Noc, Dzien i Noc. — Варшава, 1995. — С. 242.)

В конце 2001 года в английской прессе появились сообщения, что на альпийском курорте Миемииг открылись специальные курсы по обучению немцев юмору. В программу входят «уроки смеха». (The Week, 22 Dec. 2001. — P. 7. Цитата из Sunday Telegraph.)

Со временем система индивидуальных занятий сократилась, и все более знания передавались посредством лекций. В Гарвардском каталоге факультета наук и искусств за последний предвоенный год (1938–1939) было всего 183 страницы, а в каталоге за 2002–2003 год уже 910 страниц.

Был даже анекдот, высмеивающий такого рода утверждения. «Иван Посошков, малоизвестный русский публицист во времена Петра I, был более великим экономистом, чем Адам Смит, который жил полвека спустя». — «Почему?» — «Из — за его отношения к теории маргинальной полезности». — «Но ведь ни тот ни другой ничего не знали об этой теории!» — «Да, но Посошков не знал о ней раньше».

Оскорбление величества (фр.). — Прим. ред.

Когда в индийском посольстве в Париже узнали, что целью моей поездки в Индию было выступление перед местными отделениями Конгресса свободы культуры, мне отказали в визе, по — видимому потому, что посольство знало, чего не знал я, что этот Конгресс финансировался ЦРУ. Однако индийское посольство в Москве выдало мне визу без затруднений.

Главный герой рассказа Чехова, пожилой профессор медицины наблюдает за своим ассистентом и думает: «За всю свою жизнь он приготовит несколько сотен препаратов необыкновенной чистоты, напишет много сухих, вполне приличных рефератов, сделает с десяток добросовестных переводов, но пороха не выдумает. Для пороха нужны фантазия, изобретательность, умение угадывать, а у Петра Игнатьевича нет ничего подобного. Короче говоря, это не хозяин в науке, а работник».

По крайней мере до 2001 года, когда Московская школа политических исследований опубликовала биографию в русском переводе. В марте 2003 года Школа организовала конференцию, посвященную Струве, в Перми — городе, в котором он родился. На этой конференции я сделал доклад в университете и был приятно удивлен тем, насколько много преподавателей и студентов читали мою книгу. Для них она что — то значила, в то время как на Западе была лишь предметом любопытства.

Как — то раз он мне рассказал о каком — то приеме в Нью — Йорке, организованном в его честь, на котором он присутствовал только потому, что речь шла о премии в 30 ООО долларов. Когда он прибыл, все были уже навеселе. Чтобы лучше узнать главного виновника торжества, собравшиеся передавали друг другу под столом экземпляры книги «Кто есть кто в Америке». Одна дама, покачиваясь, подошла к нему и сказала: «Я знаю, кто вы». «И кто же я?» — спросил он. «Вы тот, кто написал Финляндию». (Намек на его книгу об истории Ленина и русской революции.)

Термин, введенный в 1860‑х годах и означающий состоятельную интеллектуальную и социально активную элиту Новой Англии. — Прим. ред.