Алексей Шерстобитов - И киллеру за державу обидно

— Надежда Юрьевна, вот что тебя на чертей этих несет?!

— Какие черти?! Я машину поймала домой доехать.

— А своя тебе зачем?

— Ну, так вышло… Я дорогу не знала. Теперь буду на своей…

Иван Иванович перезвонил через пару часов:

— Короче. Тачилу мы пробили. Она числится в угоне. Поедешь к Рядовскому — посмотришь фотографии, может, водила там твой…

— Ясно. А на чем ехать?

— Бляха-муха! На метро!

Наверное, никогда более внимательно не рассматривала она эти фотографии, но, несмотря на это, никого не узнала. Допивая кофе, Игорь с Виталием (Рядовский и Ванин), еще раз переспросили, как все происходило. Посыпавшиеся вопросы имели несложные ответы, присущие женщине, типа:

— Но ведь я вышла только, а машина уже мимо проезжала, они же не могли знать заранее?

— Не могли, но ты только в створе двери появилась, и им по рации могли сообщить…

— Почему тогда во дворе… ну в арке осечка?

— А кто сказал, что это осечка, может он двор перепутал, а в другом бы тебя и упаковали…

— Может, хотели просто испугать?

— И ты бы испугалась, если все десять лет до этого перла, даже не оборачиваясь.

Для нее этот эпизод так и остался загадкой, но главное — «не садись в машину» — ну почему было не сказать, в какую?!..

Незадолго до суда Рядовский неожиданно заявил, что Надежде просто необходим адвокат:

— Надежда Юрьевна, нам очень хотелось, чтобы вы были с адвокатом.

— А меня что, нужно защищать?

— Не вас, а интересы следствия… — Хлебникова, поискав самостоятельно, пришла к выводу, что это затея не дешевая и обратилась к инициатору этого предложения. Рядовский согласился помочь. Вскоре вдову познакомили с молодым человеком Михаилом Фоминым, сразу объявившим, что его услуги будут не дешевы.

Подумав, что это всего на пару месяцев, Надя вновь согласилась помочь следствию. Собирая выручку, в первую очередь она откладывала сначала на адвоката, потом зарплату работникам, потом остальное, последнее себе. Приходилось брать вновь подработку — ведь кто, если не она.

Честно говоря, я поражаюсь этой женщине: тащить на себе тележку, полную катализаторов для хода следствия в течении десяти лет, доказывать необходимость этого; переть на рожон, даже не задумываясь о своей жизни и судьбе детей — ну это же невозможно! При этом часто слыша слова о нерациональности расследования, особенно сначала, а то и нереальности, всегда находила возможность протолкнуть, заинтересовать, заставить, в конце концов — я писал, с кем ей пришлось встречаться, чтобы расследование не «закопали», как большинство тогда ведущихся.

Конечно, неправильно было бы говорить, что такому положению дел не было действительных причин — их существовало масса, и Надина заслуга лишь капля в море! Конечно, следователи и опера работали не покладая рук, выбиваясь из сил, хотя часто и ради своего кармана (здесь не о перечисленных в книге персонах). Но однозначно — вдова сыграла достаточную роль в раскрытии, доведения до суда именно «своего дела». Скажу даже больше: не будь ее, не было бы первых показаний на меня — именно благодаря ее стараниям Семен Дмитриев дал первые показания в 2002 году, назвав мою фамилию, хотя еще не сведенную с «Лешей Солдатом» воедино.

Нельзя думать, что только благодаря ей свершился этот суд, ведь смерть ее мужа была лишь небольшой частью рассматриваемых преступлений — более пятнадцати убийств только на этом первом суде, что стало результатом работы следственной группы…

Другой суд — второй суд автора, 2008 год. Слева направо: Олег Пылев (к этому суду он уже имел пожизненный приговор), Павел Макаров, Сергей Елизаров, автор

Оказалось, что Фомин не просто адвокат, очень быстро стало понятным, почему Рядовский настоял именно на нем. Михаил досконально знал дело, даже лучше и подробнее, чем Пылев и его защитники. Благодаря феноменальной памяти на имена, даты, эпизоды, события он ориентировался быстрее всех присутствующих в зале суда, включая судью и обвинителя. Надин «защитник» посещал все без исключения заседания суда по этому делу, направлял и наставлял подзащитную, хотя она часто поступала по своему, и не ошибалась. Их столик находился сразу за спинами обвинителя Ковалихиной (она же была обвинителем и на моем первом суде, на что Трушкин сказали, помнится: «Это не очень хорошо» — только потом я понял почему…). Позже по ее требованию Нади и Михаила пересадили в другое место, совсем неудобное, подверженное влиянию подсудимых, так как стол теперь располагался в трех метрах от «клетки» с Пылевым, Махалиным, Гусевым, Пономаревым — именно они представляли главную цель для Хлебниковой.

После каждого заседания Фомин ездил к Рядовскому с Ваниным с докладом со своим модным диктофончиком, являясь связующим звеном между следователями, сделавшими суд возможным, а срока реальными, потратив годы, и теми непосредственным участниками, которые могли эту работу угробить! Именно так!

С ним вдова чувствовала себя намного увереннее, а значит, он действительно был полезен…

Показательным в сотрудничестве тандема следственной группы с Надеждой Юрьевной стал следующий случай. Не совсем официальный момент крупного судебного процесса заключался в наблюдении оперативным сотрудником, входящим в следственную группу за всем происходящим, начиная от настроя и адекватности (по мере своих непрофессиональных знаний в области психиатрии и наркологии) свидетелей, заканчивая надзором за соблюдением законности присяжными, адвокатами в исполнении своих обязанностей.

В самый разгар одного из рабочих дней Трушкин позвонил Хлебниковой в офис. Просьба, озвученная им через час, уже лично, поначалу показалась немного странной, но Надя, привыкшая к общению с этим человеком, поняла сразу — все серьезно!

Старшина коллегии присяжных заседателей был замечен в попытке вхождения в контакт с адвокатом одного из подсудимых, увенчавшейся успехом — это была подтвержденная оперативная информация, неприятно перехлестывающаяся с другой, поступившей из другого источника: защитник Пылева Олега старательно ищет связь именно со старшиной. Закон запрещает любое общение между присяжными и стороной защиты, обуславливая это возможностью договора о нужном защите вердикте. По закону, в подобной ситуации судья имеет полное право распустить коллегию присяжных.

Суд находился в вялотекущей фазе, основных событий пока не происходило, заслушивались показания, живьем появляющиеся свидетели, судья, присяжные, да и сама обвинитель только начинали вникать в собранную следователями фактуру. Были некоторые острые моменты, оживлявшие накал страстей в зале суда, но самое интересное ждало впереди. Предполагалось, что судебный процесс только подошел к своей середине. И вот именно сейчас появилась обоснованная необходимость сделать шаг, приводящий к роспуску коллегии присяжных заседателей, а значит, все должно начаться заново!