Валерий Головской - Мэрилин Монро. Жизнь и смерть

На следующий день состоялась еще одна церемония, на этот раз по еврейскому обряду. Здесь присутствовали и друзья Мэрилин, большинство которых были евреи — Пола и Ли Страсберги, Эми и Милтон Грин, Эли Уоллах, супруги Ростен. А еще через день Мэрилин получила официальный документ: свидетельство о ее переходе в иудаизм. Тем не менее она всегда называла себя «еврейкой-атеисткой» и объясняла свой шаг желанием порадовать родителей Миллера, особенно его отца, с которым актриса поддерживала теплые отношения до самой своей смерти. «Я верю во все понемногу. Но уверена, что если бы у меня появились дети, то я воспитывала бы их в иудейской вере. Я идентифицирую себя с евреями еще и потому, что их все обижают. Как и меня».

К сожалению, брачная церемония была омрачена гибелью журналистки, которая мчалась на машине за свадебным кортежем, попала в аварию и умерла… «Плохой знак», — заметила суеверная Пола Страсберг.

13 июля супруги Миллер вылетели в Лондон. Вместе с ними для оказания моральной и профессиональной поддержки полетели Пола и Ли Страсберги и Милтон Грин. Лоуренс Оливье и Вивьен Ли встречали гостей в аэропорту вместе с толпой репортеров. Весь этот шум раздражал Миллера и пугал Мэрилин. Она, к тому же, была в ужасе от предстоящей работы с великим Оливье. Ситуация усложнялась еще и тем, что окружавшие ее люди находились в конфликтных, неприязненных отношениях. Миллер терпеть не мог Грина и Страсбергов. Пола и Милтон были между собой на ножах. Ли Страссберг относился с подозрением к Оливье, не владевшему «методом».

Еще когда начались переговоры о съемках фильма с Лоуренсом Оливье, Ли Страсберг, поддержав в целом проект, высказал и свои сомнения: «Лоуренс работает в совершенно иной манере. Я не уверен, что он проявит внимание к особенностям личности Мэрилин, к ее проблемам. У нее есть талант, но она на самом деле все еще не знает, как играть. Если он начнет давить на нее…» Но Пола отмела его сомнения. «Лоуренс будет обожать ее. Если он справляется с Вивьен и ее проблемами, то, несомненно, справится и с Мэрилин».

На следующий день была назначена пресс-конференция, и Оливье специально просил Монро прийти вовремя. Она обещала, но по обыкновению явилась с часовым опозданием. Оливье был возмущен таким началом сотрудничества. Ранее он обратился с письмами к Билли Уайлдеру и Джошуа Логану, спрашивая их совета. Оба ответили, что, хотя в процессе работы с Мэрилин бывает нелегко, конечный результат полностью оправдывает все трудности. «Готовьте камеру, помещайте перед ней Мэрилин и держите Полу подальше от съемочной площадки, хотя полностью отказываться от ее услуг не следует: она заряжает Мэрилин необходимой энергией», — советовал Логан.

Лоуренс Оливье был в ужасе, когда по дороге из аэропорта в Лондон он услышал, как Пола убеждала Мэрилин, что та является первой кинозвездой мира, величайшим секс-символом всех времен и народов…

Сложности начались почти сразу, когда Оливье — человек театра — объявил о своем намерении в течение двух недель репетировать с актерами, чтобы сблизить участников и познакомить их с содержанием фильма. Мэрилин была в панике, она никогда не репетировала весь фильм, а только свою роль — последовательно сцену за сценой. Она обратилась за помощью к Ли Страсбергу, но тот ничего не мог посоветовать своей ученице, кроме общих прописей «системы». Оливье же рассматривал Мэрилин как профессиональную актрису, он давал режиссерские указания, после которых Мэрилин нередко в ужасе убегала с площадки. Совещания с Полой продолжались бесконечно. Мэрилин на самом деле не была готова выполнять прямолинейные указания режиссера, например, чтобы она была секси в той или иной сцене. Ее сексуальность была природной, проявлялась спонтанно. Оливье поначалу разрешил Поле присутствовать на съемках, хотя и жаловался Миллеру и Грину, что она только и делает, что «умасливает» и восхваляет Мэрилин. Грин согласился с тем, что Пола — это «ходячая катастрофа».

Артур Миллер сначала симпатизировал жене, но потом стал поддерживать Оливье, который, казалось, терял контроль над съемками, да и сам играл из рук вон плохо, реагируя на истерическое состояние Мэрилин. Актриса не могла спать, находилась в депрессии и спасалась снотворными ночью и успокоительными таблетками днем. Все чаще и чаще Мэрилин не могла заставить себя поехать на съемки. Она винила во всем Оливье, предъявлявшего к ней необоснованные и, как ей казалось, неадекватные требования. Миллер же винил во всем Полу, которая, по его словам, понимала в актерском мастерстве столько же, сколько студийная уборщица. Но она сумела сделаться необходимой для Мэрилин, стать соломинкой, за которую актриса хваталась каждый раз, когда не справлялась с указаниями режиссера. Вскоре всем в съемочной группе стало ясно, что у Мэрилин серьезные проблемы — и эмоциональные, и физические.

Подсознательно она сопротивлялась необходимости быть актрисой. Она любила показать себя, любила статус кинозвезды, любила все знаки успеха. Но работа актрисы была для нее чем-то другим, чем-то враждебным. Все достоинства ее личности — очарование, красота, сексуальность — не были дополнены профессиональным мастерством или талантом.

Прошло всего несколько недель после бракосочетания Миллера и Монро, когда во время съемок «Принца и хористки» в их браке случился первый серьезный кризис. Как-то утром Мэрилин вошла в гостиную, чтобы взять свой сценарий, и увидела на столе раскрытый дневник Миллера. Прочитав несколько страниц, она узнала, что ее муж в действительности думает о ней. И это открытие буквально уничтожило ее, лишний раз подкрепило ее чувства недоверия и измены.

Как рассказала Мэрилин Страсбергам, Миллер писал о своем разочаровании в Мэрилин. Он думал, что его жена ангел, но оказалось, что он ошибся. Его первая жена глубоко разочаровала его, а Мэрилин оказалась еще хуже. Он писал в дневнике, что Оливье назвал Мэрилин «беспокойной сучкой», и он (Артур) ничего не смог ему возразить.

Конечно, Миллер впоследствии изложил этот эпизод несколько иначе. Он был глубоко разочарован тем, что Монро прибегла к помощи Страсбергов и Милтона, тогда как Миллер считал, что он, и только он, может помочь жене в решении всех ее сложных проблем. Характерно, что свои отношения с Мэрилин Миллер впоследствии довольно откровенно воссоздал в сценарии «Неприкаянных» и — в особенности — в пьесе «После грехопадения» (1964), хотя драматург и утверждал, что пьеса не основана на их отношениях. Скорее всего в основе разочарования Миллера было его убеждение, что брак с Монро нанес урон его собственному творчеству.

В результате прочтения дневника Миллера психологическая травма Мэрилин была столь сильна, что пришлось срочно вызвать из Америки ее психоаналитика доктора Крис. С огромным трудом той удалось привести актрису в более или менее рабочее состояние, и съемки продолжались.