Брайан Стивенсон - Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил

Не прошло и двух месяцев, как уволился наш первый директор; юридическая школа Алабамского университета, где мы открыли офис, отказала в поддержке и отозвала свое обещание предоставить помещение; и мы на собственном опыте поняли, как трудно найти юристов, готовых приехать в Алабаму и заниматься работой по смертным приговорам на полную ставку с зарплатой менее 25 000 долларов в год.

Препятствия стремительно множились. Законодательные органы штата отказали нам в финансировании, необходимом, чтобы получить такое же финансирование от федерального правительства. После нескольких разочаровывающих совещаний с нашим советом директоров стало ясно, что здесь мы не найдем никакой поддержки для своего проекта. Лидеры адвокатской коллегии штата были полны решимости и желали нам успеха: одни – потому что считали неприемлемым положение, при котором осужденные заключенные не могли получить юридическую помощь; другие же хотели, чтобы казни шли быстрее, и чувствовали, что отсутствие адвокатов у осужденных их тормозит. Но теперь мы поняли: придется делать все самим и собирать деньги самостоятельно. Мы с Ивой перегруппировались и решили начать все заново в Монтгомери, столице штата. В итоге проект получил название «Инициатива за равное правосудие» ( Equal Justice Initiative, EJI ).

Я нашел небольшое здание неподалеку от центра Монтгомери, и летом 1989 г. мы подписали договор аренды. Это было хорошее начало: двухэтажный дом в стиле греческого Возрождения, построенный в 1882 году, недалеко от исторического района под названием Старый Алабамский Городок. Дом был выкрашен в желтый цвет, с очаровательной верандой, благодаря которой казался открытым и гостеприимным, создавая приятный контраст с пугающими залами суда, комнатами ожидания в учреждениях и тюремными стенами, определявшими значительную часть жизни членов семей наших клиентов. Зимой в офисе зуб на зуб не попадал, почти невозможно было выгнать белок с чердака, а мощности электропроводки не хватало для одновременной работы копира и кофеварки, чтобы при этом не вылетали пробки. Но с самого начала это здание ощущалось и как дом, и как место для работы – и учитывая, сколько времени мы там проводили, оно всегда было и тем и другим.

Ива взяла на себя административные обязанности в нашем проекте – достаточно трудные, учитывая, что федеральные деньги влекут за собой всевозможные сложные отчеты и бухгалтерскую работу. Ива бесстрашна и умна, и ей удалось разобраться со всеми задачами так, что к нам потекла тоненькая струйка денег. Мы наняли на работу администратора и начали прикидывать, как бы выжить. Я занялся сбором средств для Южного комитета защиты заключенных практически сразу же, как приехал туда работать, и у меня уже был какой-никакой опыт в выпрашивании денег на поддержку наших трудов. Я был уверен, что найдется какой-то способ собрать деньги и на новый алабамский офис, чтобы соответствовать минимальным федеральным требованиям. Нам нужно было только немного времени – но, как оказалось, как раз времени-то у нас и не было.

Нас ожидал поток назначенных дат казней. Между проведением нового закона о смертной казни в Алабаме в 1975 году и концом 1988 года осуществили только три казни. Но в 1989 году, под воздействием изменения отношения Верховного суда к апелляциям по смертным приговорам и перемен в политических веяниях, генеральная прокуратура начала энергично требовать казней осужденных заключенных. К концу 1989 года числу приговоренных, казненных в штате Алабама за год, предстояло удвоиться.

За несколько месяцев до открытия нашего центра я начал посещать алабамскую тюрьму для смертников каждый месяц, ездя туда из Атланты на встречи с несколькими новыми клиентами, включая Уолтера Макмиллиана. Они были благодарны за помощь, но близилась весна 1989 года, и все под конец наших свиданий просили об одном: помогите Майклу Линдси. Казнь Линдси была запланирована на май 1989 г. Потом они просили меня помочь Хорасу Данкинсу, которого должны были казнить в июле 1989 г. Я старательно объяснял ограниченность наших ресурсов и времени, рассказывая о том, как лихорадочно мы пытаемся наладить работу нового офиса. Хотя клиенты отвечали, что все понимают, их явно мучило сознание, что они-то получают юридическую помощь, а другим предстоит казнь.

Мы пытались основывать свои аргументы на интересном повороте в его деле: жюри присяжных вообще не принимало решения о том, что Майкла Линдси следует казнить.

И у Линдси, и у Данкинса были адвокаты-волонтеры, обратившиеся ко мне за помощью, потому что пребывали в полной растерянности. Адвокат Линдси, Дэвид Бэгвелл – уважаемый поверенный по гражданским делам из Мобила; он работал над делом Риттера, которого казнили годом ранее. Бэгвелл пережил крушение иллюзий и гнев. Он написал язвительное письмо, опубликованное в журнале ассоциации адвокатов штата, в котором клялся «никогда в жизни больше не браться за дело смертника, даже если меня исключат из коллегии за отказ» и призывал других адвокатов по гражданским делам не браться за такие дела. Публичные жалобы Бэгвелла затруднили судам процесс назначения «гражданских» адвокатов на апелляционные слушания последней инстанции по делам со смертными приговорами – хотя не сказать, чтобы они делали это с большой охотой. Но письмо дало и другой эффект. Заключенные прослышали о нем и обсуждали его между собой, особенно леденящее кровь замечание, скрытое в тексте иеремиады Бэгвелла: «Я вообще склоняюсь в пользу смертной казни, потому что бешеных собак надо отстреливать». Это еще сильнее подорвало доверие заключенных к адвокатам – даже тем, которые утверждали, будто хотят помочь.

После дальнейших просьб наших клиентов мы решили сделать, что сможем, для Майкла Линдси, чья казнь быстро приближалась. Мы пытались основывать свои аргументы на интересном повороте в его деле: жюри присяжных вообще не принимало решения о том, что Майкла Линдси следует казнить.

По вердикту жюри Линдси должен был быть приговорен к пожизненному заключению без права на условно-досрочное освобождение, но судья использовал свое преимущественное право и вынес смертный приговор единоличным решением. Смертные приговоры, являющиеся единоличным решением судьи, были аномалией уже тогда, в 1989 году. Почти в каждом случае жюри присяжных принимали решение применить смертную казнь или пожизненное заключение без права освобождения. Если жюри применяло или отвергало смертную казнь, это было окончательным решением. Только Флорида и Алабама разрешали судьям перечеркивать своей волей решение жюри – и впоследствии Флорида применила ограничения, резко сократившие эту практику. Однако она осталась законодательно закрепленной в Алабаме, где судьи почти исключительно использовали эту власть для того, чтобы превращать пожизненные приговоры в смертные своим решением. С 1976 года судьи в Алабаме единоличным решением вынесли приговоры по тяжким преступлениям в 111 делах. В 91 проценте этих случаев {30}судьи заменяли пожизненные заключения смертными приговорами.