Федор Монастырский - Земля, омытая кровью

— Это о нас и к нам обращено, товарищи! — глуховатым от волнения голосом закончил Харламов. — Что же ответим мы на это?

— Что говорить? Ждем приказа. За нами дело не станет. Погоним фашистов с Кавказа. Погоним и живыми не выпустим! — сказал за всех один из черноморцев.

— Правильно говорит краснофлотец, — сказал я. — Но не забывайте: для того чтобы успешно бить фашистов, желания одного мало, их надо бить умением, поэтому используйте сейчас каждую минуту, готовьте себя для упорных боев в горах и лесу.

Я подошел к штабной палатке. Мое внимание привлек подросток, одетый в мешковато сидевшую на нем флотскую форму. Он начертил на лужайке круг, отошел шагов на пятнадцать и стал, целясь, бросать в круг одну за другой болванки гранат. Присмотревшись, я увидел, что это были гильзы от снарядов 45–миллиметровой пушки, туго набитые землей, с воткнутыми в горловины деревяшками.

Увидев меня, паренек вытянулся по — военному. Подошедший Востриков пояснил:

— Это наш воспитанник, сын батальона, Витя Чаленко. В Ейске пристал к нам…

Востриков рассказал, как Чаленко прибежал на боевые позиции батальона и сурово, без слез, сказал командиру роты Куницыну: «Фашисты убили моего брата Колю. А сестру ранили. Я хочу с вами!» — «Зачем?» — «Мстить фашистам».

Уговаривали его вернуться домой, предупреждали — в бою страшно, опасно. Парень вспыхнул: «Нет! Я не такой, вы увидите!».

Так и пошел он с батальоном по фронтовым дорогам. Под огнем противника Витя выполнял поручения командиров и краснофлотцев, сам стрелял по фашистам.

Мне вспомнилась собственная юность. Так же вот в 1918 году, шестнадцатилетним, добился, чтобы дали в руки оружие — бить белогвардейцев. Помню, как замирало сердце от восторга, когда меня взяли в Орскую боевую рабочую дружину. Мне тогда довелось участвовать в боях с белогвардейцами Дутова и Колчака. Так и прошли юные годы — в окопах, походах, под пулями.

Мои размышления прервал Витя Чаленко. Он что — то звонко крикнул, собирая свои самодельные «гранаты».

Уходя, я невольно оглянулся и посмотрел еще раз на его мальчишескую фигурку в свисающем с плеч флотском обмундировании.

Прохладным и ясным утром 21 сентября я подходил к дачному домику, занятому штабом бригады. На крыльцо, усеянное опавшей листвой, порывисто вышел Кравченко. Он еще издали крикнул:

— Как раз вовремя, Федор Васильевич! Нас вызывают на командный пункт.

Я заметил, что Кравченко радостно возбужден, как бывает в ожидании важных и желанных событий. А предчувствием таких событий мы были охвачены все. Предстояла решающая битва за Кавказ.

Гитлеровцы развернули наступление на Юге. Как мы потом узнали из захваченных в немецком штабе документов, своему плану наступления на Кавказ они дали условное название «Эдельвейс», по имени горного альпийского цветка. Группе армий, осуществлявшей этот план, предписывалось окружить и уничтожить советские войска между Доном и Кубанью, затем обойти с востока и запада Главный Кавказский хребет, форсировать его перевалы с севера и к 15 августа захватить Новороссийск, а к 25 сентября — Баку. Нам стало известно выступление Гитлера в штабе группы армий «Юг» 1 июня 1942 года. «Моя основная мысль, — изрек он тогда, — занять область Кавказа, возможно основательно разбив русские силы… Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен ликвидировать войну…»

Итак, Кавказ получил решающую роль в стратегических замыслах врага. Ободренные летними успехами, гитлеровцы словно забыли о разгроме под Москвой и уверенно двигались на юг, предвкушая новые победы и завоевания. Они стянули на юг войска, во много раз превосходившие нас по численности и в технике.

Но, приступив к осуществлению плана «Эдельвейс» и захватив Краснодар, фашисты не смогли окружить и уничтожить оборонявшиеся там войска, как они замышляли, а, наоборот, понесли огромный урон. Споткнулись они и на пути к нефтеносным районам далеко от Баку. Новороссийск они намеревались взять с ходу, но ввязались в многодневные напряженные бои и только 10 сентября ценой больших жертв захватили город. Наши части укрепились восточнее, на рубеже цементные заводы — балка Адамовича — гора Долгая, сковывая врага. Город и порт просматривались с этого рубежа. Весь район контролировали и держали под ударом наши артиллеристы.

Немцы могли поправить свои дела, если бы их частям, наступавшим в горах, удалось прорваться к морю. К этому они и стремились теперь. Мы уже знали, что фашистская группировка, прорвав оборону 216–й Стрелковой дивизии, движется на станицу Шапсугскую, чтобы выйти затем на Геленджик. В дальнейшем противник намеревался развить наступление вдоль побережья и соединиться со своими 57–м танковым и 44–м армейским корпусами, которые пробивались к Туапсе с севера.

— Видимо, пришла наша пора, — сказал Кравченко, когда мы отправились с ним на КП армии.

Командный пункт находился близ станицы Шапсугской, на высоте, поросшей густым лесом. Мы оставили машину у подножия горы и в сопровождении встретившего нас офицера связи крутой тропинкой пошли вверх по склону.

Пахло прелой листвой, щебетали птицы, и только черные воронки от снарядов и бомб, зияющие среди зарослей, напоминали о том, что здесь фронт. Выйдя на полянку у вершины горы, около замаскированного зеленью блиндажа мы увидели группу офицеров.

Среди них были командующий армией генерал А. А. Гречко и член Военного совета полковой комиссар Е. Е. Мальцев.

Командующий пригласил нас в блиндаж. По крутым ступенькам мы спустились вниз, под толстый накат из бревен. Повеяло прохладой, почувствовался запах смолы. Мы присели на табуретках у врытого в землю столика. Кравченко доложил о состоянии бригады. Генерал спросил, сколько времени потребуется для приведения ее в полную боевую готовность.

— К назначенному сроку — двадцать шестому сентября — будем готовы, — ответил комбриг.

Генерал помолчал. Как бы прикидывая что — то в уме, твердо сказал:

— Нет, пять дней слишком много. Надо выступать через два дня — двадцать третьего! Медлить нельзя.

Поднявшись из — за стола, он подошел к карте, висевшей на стене. На ней был обозначен черный клин, устремленный к побережью Черного моря. Клещами охватили его две красные стрелы. Черный клин уже был реальностью: фашисты, укрываясь в горах и лесах, врезались в нашу оборону севернее Шапсугской. Красные стрелы — пока только замысел: взять врага в клещи и уничтожить.

Командарм поставил 83–й бригаде задачу — во взаимодействии с 255–й бригадой уничтожить противника, вклинившегося в полосу обороны 216–й стрелковой дивизии. Мы должны были нанести удар по правому флангу вражеского клина под самое его основание, 255–я бригада — по левому.