Алексей Жадов - Четыре года войны

— По твоим рассказам чувствую, что трудно придется нашим кавалеристам, — сказал Якуб Кулиевич.

— Очень трудно воевать сейчас без танков и артиллерии, особенно противотанковой, без средств противовоздушной обороны, — ответил я. — Тем более когда враг обладает превосходством в этих средствах. Вот нам и приходится отступать, хотя дорого достается фашистам каждая пядь родной земли…

Прощаясь с комдивом и глядя на его приунывшего водителя Василия Корытина, с которым расстался чуть больше месяца назад, я упросил Кулиева отпустить его со мной. Якуб Кулиевич уважил мою просьбу. Корытин возил меня всю войну. Он был отважным солдатом, опытным шофером, в любых, самых сложных дорожных переделках блестяще справлялся со своими обязанностями…

Расстались мы каждый со своими думами и заботами.

Не знал я тогда, что больше не увижу этого замечательного человека. Погибли в те тяжелые дни отступления и полковник А. И. Юрьев, майор А. Н. Максимов, заместитель начальника политотдела майор С. И. Кузнецов и многие, многие другие…

По дороге в Гомель я невольно вспомнил годы работы в Инспекции кавалерии РККА. Там приобрел я разносторонний опыт работы под руководством таких известных военачальников, как И. В. Тюленев, О. И. Городовиков, чьи имена вошли в историю нашей Родины. Этих людей объединяли такие общие черты, как принципиальность, доброжелательность, стремление всегда помочь подчиненным. Вот и сейчас, думал я, они опять в самой гуще военных событий, на самых жарких участках фронта.

…Приехав в Гомель, тотчас представился командующему фронтом генерал-полковнику Ф. И. Кузнецову. Федора Исидоровича знал как хорошего преподавателя во время моей учебы в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Накануне войны он командовал Прибалтийским Особым военным округом, преобразованным 22 июня 1941 года в Северо-Западный фронт. Забегая вперед, скажу, что как военачальник он себя на войне особенно не проявил. Много лет спустя, в 1948 году, если память мне не изменяет, когда Г. К. Жуков прибыл принимать Уральский военный округ, которым командовал Ф. И. Кузнецов, мне вновь пришлось встретиться с ним. Я был в составе приемопередаточной комиссии. Положение в ряде частей было не на высоте, и, строго говоря, мы обязаны были все недостатки отразить в специальном акте. Федор Исидорович уходил в отставку, и мне очень не хотелось этого делать, Выручил Георгий Константинович.

— Ничего не надо писать, — сказал он, — тут дело ясное, разберусь сам. Он сдает, а я принимаю. — Этим самым он взял всю ответственность за имевшиеся недостатки в округе на себя.

Однако вернемся в штаб Центрального фронта. Генерал Кузнецов выглядел очень усталым и, как мне показалось, больным. Поинтересовавшись обстановкой в районе Кричева, расспросив о том, как воевал 4-й воздушно-десантный корпус, и посетовав на тяжелое положение наших войск в этом районе, он объявил о назначении меня начальником штаба 3-й армии.

«Что за 3-я армия? Вновь сформированная или та же самая, которая дралась в окружении западнее Минска?» — раздумывал я. Полную ясность внес начальник штаба фронта Л. М. Сандалов. Я был рад, что за эти два месяца войны уже во второй раз встречаюсь с Леонидом Михайловичем. Этот человек, с богатым жизненным опытом, глубоким аналитическим мышлением, широким оперативным кругозором, редким умением быстро обобщать военные события, четко и кратко излагать обстановку, принимать смелые решения, понравился мне с первой встречи на Березине. Незаурядные способности Сандалова в последующем проявлялись всюду, на самых ответственных участках войны: под Гомелем, Брянском, Тулой, Курском, в Прибалтике. Он участвовал в разработке и осуществлении многих победоносных операций Великой Отечественной войны.

…Оказалось, что речь идет о той же 3-й армии Западного фронта, остатки полевого управления которой во главе с командующим генерал-лейтенантом В. И. Кузнецовым вышли в конце июля из окружения в район Речицы. Армия пополнялась за счет левофланговых дивизий 21-й армии, дивизии генерала С.И. Недвигина, Мозырьского укрепраиона, а также вновь сформированных дивизии из отрядов, подразделений и частей, вышедших из окружения в район Мозыря.

Я поспешил в Речицу. По дороге встретился с П. К. Пономаренко. Наша беседа касалась главным образом событий на фронте. Пантелеймон Кондратьевич высказывал беспокойство по поводу положения наших войск на мозырьском направлении и посоветовал мне как можно быстрее наладить руководство действующими здесь соединениями, а главное, навести порядок среди выходящих из окружения частей и побыстрее возвращать их в строй.

Представившись командующему и члену Военного совета Федору Ивановичу Шлыкову, я сразу же окунулся в работу. А ее было, как говорят, невпроворот. Все вопросы, связанные с воссозданием армии как оперативного объединения, пришлось решать с ходу: принимать дивизии и части с их боевыми участками, организовывать управление, материальное обеспечение, формировать новые соединения, сколачивать штаб и полевое управление.

В конце июля активные боевые действия в полосе нашего фронта велись сразу на нескольких направлениях.

В Могилеве 61-й стрелковый корпус генерала Ф. А. Бакунина продолжал драться в окружении. 63-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Л. Г. Петровского, овладев городами Рогачев и Жлобин, наступал к Бобруйску. Конная группа генерала О. И. Городовикова рейдировала по тылам врага где-то западнее Бобруйска, в районе Старых Дорог. Все это приковывало значительные силы группы армий «Центр» и не позволяло использовать их на главном — смоленском направлении. Таким образом, войска Западного фронта активными боевыми действиями спутали многие планы гитлеровского командования. Немецко-фашистским войскам пришлось временно перейти к обороне.

На левом крыле Центрального фронта — в полосе 3-й армии — сохранялась сравнительно спокойная обстановка. Это позволило нам провести целый ряд мероприятий по укреплению обороны и организационному усилению соединений и частей. Но затишье на нашем участке было недолгим. Уже в первых числах августа мы почувствовали повышенную активность противника на гомельском направлении. Участились полеты его разведывательной авиации, все чаще поступали сообщения о сосредоточении войск врага в этом районе.

Как стало известно несколько позже, все эти мероприятия осуществлялись в соответствии с утвержденным Гитлером планом по «разгрому находящейся в районе Гомеля и севернее…» [2] «Военно-исторический журнал», 1966, № 2, с. 84. группировки советских войск.

На этом направлении было сосредоточено около 25 дивизий. Главный удар планировалось нанести от Кричева на Новозыбков, Унеча, в обход Гомеля с востока. Выполнение этой задачи возлагалось на танковую группу Гудериана. Непосредственно на Гомель с севера должна была наступать 2-я немецкая армия.