Алексей Шерстобитов - Эксперты

Смысла скрываться больше не было. «Солдат» смотрел на приближавшихся веером «ангелов его смерти», как ему казалось. Других мыслей, кроме одной не было: «Только бы ей ничего не предъявили!». Под конец подумалось: «Наверняка попаду к ней на секционный стол — захотят над ней поиздеваться! Лишь бы глаза не вылетели, а так…» — домыслить он не успел. Оставшиеся пять метров офицеры преодолели рывком, снеся его вместе с последней надеждой. Скручивали надежно пластиковыми наручниками, затягивая наверняка, не только в запястьях и выше голеностопов, но на локтях и в коленных суставах.

Как связанного дикого хищника, с кляпом во рту и мешком на голове, бросили вниз головой на пол «Форда Эконолайна-350», сверху сели двое дюжих парней. Ни дышать, ни говорить, ни видеть, ни даже чувствовать что-либо возможности не было. Все тело ныло, но настоящая, лишь усиливающаяся боль была только внутри.

Автомобиль тронулся, но сразу же остановился. Послышался звук отъезжающей в сторону открывающейся боковой двери. Человек, показавшийся в проеме, посмотрел исподлобья на двоих здоровяков, те начали подыматься. Сделав им знак освободить салон машины, подполковник взял из рук капитана пистолет системы Ярыгина, снял с предохранителя. Патрон оказался в патроннике, поэтому досылать не потребовалось.

Сменив их, он закрыл за собой дверь, и кивнул, внимательно смотрящему на него, водителю. Плавное движение пистолета в руке дало понять, что свидетелей быть не должно. Мужчина сел на обшитое дерматином заднее сидение, больше похожее на кожаный диван. Пистолет лег рядом на сидушку. В руке появился боевой нож, сделанный на заказ. Жало сделало несколько пассов поперек оголенных мест тела лежащего и застыло напротив сердца со стороны спины. «Вонзить, повернуть и все! И никаких проблем — попытка побега…» — жало коснулось куртки…

Трое в камуфляже жадно курили, глядя на застывший кузов минивэна. Спереди и сзади его подпирали мощные бронированные «Тигры» на базе ГАЗ-66. В каждом было еще по трое сослуживцев. В салонах играла музыка, ей вторили двигающиеся в такт крепкие тела в камуфляжах…

— Выжру сегодня литруху! Задолбало все!

— Че так?

— Да… по ходу, нормальный парень этот «Солдат»… Мог бы нас с тобой легко вальнуть…

— Мог бы, не мог бы… вон… как куча дерьма пол плющит. Что-то мне… «Бобер» наш не нравится…

— Думаешь, к ангелам отправит?… Че ему, как с гуся вода… а мы потом подтвердим, что задержанный пытался свалить, вот и пришлось вальнуть…

— Жизнь — дерьмо! Ну и чего думаешь?

— Ничего, время покажет…

Лезвие скользило по пластику, освобождая, сначала локти, затем ступни, после колени.

— Руки оставлю, пацаны могут неправильно понять… Ну что ж, братулец?!.. — Алексей повернулся, с маху сел, привстал и опустился рядом с другом, подвинув бедром пистолет:

— Здорова, Ерема! Не думал, что от тебя смерть приму. Хотя… знаешь, даже рад этому… Местечко… потом ей покажешь… — ей нужно… Наверняка из моего черепа что-нибудь сделает и на самом видном месте поставит… А может…

— Ты сейчас о ком?

— Ооо…

— Нет, по поводу смерти?

— Ну, а разве нет?… Сейчас в лес…

— Ну так-то да… Так и хотят… ээээти… Не бзди, братан, в тюрьмушку маленькую такую… повезем тебя. Я уже добро у начальства взял. Но это все, что я могу. Там тебя, как зеницу ока хранить будут… и жди гостей — у Касаткина и у «Диснея» врагов много, может быть и помогут…

— Вряд ли! Высосут, что нужно, а потом в тот же «расход» — куда-нибудь на «Огненный»…

— Старик, яяяя… не знаю чем тебе помочь! Бог свидетель, что хочу, но…

— Ты и не сможешь, только голову буйную на плаху рядышком положишь. Вот что, если помочь хочешь… дай слово, что не повредишь Марине и ни одному человеку не обмолвишься кто я — кроме тебя никто и не знает. Я Кузьмин… понял… им родился, им и умру!

— У тебя оно есть…

— Дай ручку, написать пару слов…

— Не убежишь?

— Хм…

— Верю… извини… — Алексей на клочке бумаги вывел: «Верь ему… Теплышко моё, люблю тебя!».

Потом вынул из кармана длинные четки вишневого цвета с дубовым крестом и, протягивая, произнес:

— Ерем, отдай это ей… Если хочешь помощь, сделай то, что она попросит, конечно, если криминала в этом не будет. Она девочка умная и осторожная, не подставит…

— Это все?

— И скажи ей… вот что… Пусть опасается «Диснея», он это просто так не оставит, и ее в покое не оставит. Скажи, что он тщеславный и падкий на острые ощущения. Эх, если бы он исчез куда-нибудь! Может быть, все и развалилось бы… Спасибо тебе «Бобёр», жив останусь — не забуду…

— Куда уж там… Бочкой коньяка не отделаешь!.. — Бобр вынул двое пластиковых наручников, несильно затягивая, надел их на запястья и на ноги, и оставив сидеть на диване, взяв пистолет, вышел…

С того дня, разделившего ее жизнь на две части, прошло больше двух недель. Не было ни одного человека, который хоть немного не сопереживал ей. Это не казалось странным, хотя роман их носил необычный характер, особенно учитывая личность самого ликвидатора, которая вряд ли обывателем могла восприниматься со знаком плюс.

Журналисты старались из всех сил, правда, надо отдать им должное, злого про «Солдата» написать не получалось. Статьи и телевизионные программы выстраивали образ не такого уж и плохого человека, возможно благодаря его природному обаянию, а может быть… кто знает — на все воля Божия…

Любая поддержка ей ценилась, но ни одна не могла облегчить страданий. Марина Никитична судорожно искала хоть какой-нибудь выход. Ее устраивало только освобождение любимого ей человека. Что-то обещавшие адвокаты доверия не вызывали, высокие чины, пока и говорить на эту тему опасались, оставалось надеяться только на себя.

Утишал любимый отченька — Владыко Матфей говорил об этом испытании как о должном и, главное, проходящем. Молился сам, обнадеживал, уча уповать на Промысл Божий, предлагал любую, посильную для него помощь. Горючие слезы, проливаемые на его епитрахиль, вызывали сильнейший отклик в душе старца, и изливались нектаром любви и успокоения на сердце страдалицы.

В нем, в своем шефе Стражнике, в давнем друге Юрке Болотове, пусть и гее, но настоящем товарище, в его близком друге Андрее, тоже «судмеде» и, конечно, в своих родителях видела Марина поддержку и готовность помочь в любом деле, пусть полном криминала — на то и настоящие друзья!

Сейчас она ехала на встречу, после странного звонка и краткого разговора с человеком, назвавшегося другом ее любимого. Вот уже и назначенное место. Выйдя из машины, Марина позвонила по оставленному номеру телефона: