Теодор Гладков - Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

…Приобретя репутацию «раскаявшегося грешника», Уиттекер Чемберс, однако, потерял свою престижную и высокооплачиваемую работу в журнале «Тайм» — вкупе с репутацией. Никто из коллег по журналистскому цеху, даже из числа откровенных антисоветчиков, не желал иметь с ним каких-либо дел. Жил он за счет гонораров за изобличительные выступления на различных общественных акциях, проводимых разного рода антикоммунистическими организациями и фондами.

Скончался Чемберс в июле 1961 года в возрасте шестидесяти лет. Посмертно президент Рональд Рейган наградил его высшим гражданским знаком отличия США — Медалью Свободы…

…Однако мы слишком забежали вперед. Вернемся же в осень 1945 года. История Гузенко, вычитанная Бентли в нью-йоркских газетах, произвела на нее чрезвычайное впечатление. А тут еще загадочный фортель выкинул хорошо ей известный Луис Буденц. Этот человек был членом ЦК Компартии США и одним из редакторов коммунистической газеты «Дейли Уоркер». Еще в 1936 году Голос привлек Буденца к сотрудничеству с ИНО под псевдонимом «Бубен». Что-то, видимо, произошло с его психикой, потому как неожиданно для всех знавших его товарищей Буденц открыто порвал с коммунизмом и в одночасье обратился в ревностного католика!

О фактическом предательстве Буденца резидентуру поставила в известность… сама Бентли! К тому же высказала предположение, что если тот связан с ФБР, то наверняка рассказал там о ней, Бентли, с которой был связан по разведывательной деятельности весь последний год. Это предостережение Бентли дает основание полагать, что на тот момент «Мирна» еще не была намерена последовать примеру «Бубна». Однако в последующем Громов пришел к выводу, возможно обоснованному, что предательство Буденца настолько потрясло и напугало Бентли, что из-за страха быть разоблаченной она поспешила опередить события, избежать нежелательного для нее оборота дела.

Решилась она на этот шаг не сразу, во всяком случае, попыталась «перепрыгнуть пропасть даже не в два, а три прыжка» [127] Автор напоминает читателю известное и мудрое выражение У. Черчилля, что «нельзя перепрыгнуть пропасть в два прыжка». .

16 октября 1945 года Бентли направила письмо в нью-йоркское отделение ФБР, в котором повторила по сути все те свои сомнения относительно Питера Хеллера, которые она уже высказала в Нью-Хевене. Письмо попало в руки специального агента Френка Олдрича. Последний пригласил ее лично прийти на Фоли-сквер. Она снова попыталась высказать подозрение, что ее преследует ФБР. Опытный Олдрич немного нажал на нее, и тогда она, еще не готовая к «последнему прыжку», туманно намекнула, что связана с людьми, которые, по ее мнению, могут быть русскими шпионами. Призналась также, что поддерживает контакты с коммунистами.

Олдрич был достаточно умен и тактичен, чтобы в этот первый день их знакомства не давить больше на странную женщину. Довольствовавшись услышанным, он на прощанье записал номер ее телефона.

Едва за Бентли закрылась дверь, Олдрич позвонил своему коллеге, специальному агенту Эдварду Бакли, ведущему эксперту ФБР по советским делам. И рассказал ему о странной посетительнице. Бакли отреагировал немедленно. Делом стоит заняться.

7 ноября 1945 года специальный агент ФБР Эдвард Бакли принял Элизабет Бентли в своем офисе в здании ФБР в присутствии коллеги — агента Дона Джердана. В этот день Элизабет Бентли, бывшая «Умница», бывшая «Мирна», начала давать показания…

В документах ФБР она с этого дня и вплоть до открытого появления на публичных слушаниях стала числиться как «секретный агент Грегори».

Уже на следующий день директор ФБР Эдгар Гувер направил помощнику президента Гарри Трумэна докладную записку о советской разведывательной сети, в которой назвал первых идентифицированных по сообщению Бентли лиц: Гарри Декстера Уайта, Дункана Ли, Лоуклина Керри…

В течение ноября 1945 года Бентли была допрошена четырнадцать раз. Теперь только ею, отставив все другие дела, занимались два специальных агента ФБР Джозеф Келли и Томас Спенсер.

Надо отдать должное интуиции и опыту Громова-Горского: он догадался о предательстве Бентли. И даже отправил в Центр предложение — устранить «Мирну» физически. Подобрал и исполнителя — уже вышеназванного агента «X», то есть Джозефа Катца, и заручился его согласием провести литерную акцию. На что получил категорический отказ от наркома государственной безопасности СССР Всеволода Меркулова: «Никаких мер по отношению к “Мирне” не предпринимать. Согласовано с товарищем Берия».

20 ноября Громов приехал из Вашингтона в Нью-Йорк и в последний раз встретился с Бентли перед входом в кафетерий Бикфорда на углу Шестой авеню и 23-й улицы. Встреча проходила под контролем агентов ФБР. Однако «Эл» обнаружил слежку, прервал встречу и немедленно вернулся в Вашингтон. Келли и Спенсер даже не пытались его задержать. Они в этом не нуждались. Произошедшая на их глазах встреча Бентли с высокопоставленным советским дипломатом была для них лучшим подтверждением того, что ее рассказы-показания не являются плодом воспаленного воображения экзальтированной одинокой женщины.

В конце ноября Элизабет подписала составленный агентами ФБР окончательный суммированный текст ее показаний на 107 страницах. В нем были названы имена восьмидесяти семи только американских граждан, имевших какое-либо отношение к советской разведке.

Центр, судя по всему, располагал до сих пор не раскрытым источником информации о предательстве Бентли. 21 ноября Горский получил инструкцию из Москвы: немедленно прервать все связи с «Рублем», «Кротом», «Изрой», «Рейдом», «Сидом», «Пажем», «Адамом», «X» и рядом других агентов. Принять все необходимые меры для обеспечения их безопасности. В Москву были срочно отозваны Анатолий Горский и Владимир Правдин с женами, несколько позднее — Исхак Ахмеров также с женой.

Несколько особо ценных агентов были успешно выведены за пределы Соединенных Штатов Америки. К сожалению, не все, кого еще можно и следовало бы спасти…

…Вот и ответ на вопрос, заданный автором на первых страницах книги: почему столько десятилетий в отечественной литературе и средствах массовой информации имя Якова Голоса фактически было под запретом. Не только из-за соображений секретности. Увы, предательство близкого человека невольно бросало тень вины и на нашего замечательного советского разведчика Якова Рейзена-Голоса…

Одним из «отцов» американской атомной бомбы был Клаус Фукс — чрезвычайно одаренный немецкий физик, коммунист по убеждениям. Ему удалось вовремя эмигрировать из гитлеровской Германии в Англию, где он сразу выдвинулся в число ведущих ученых, занимающихся атомными проблемами. В Англии же Фукс стал сотрудничать с советской военной разведкой.