Семен Резник - Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

О сведениях, полученных Комиссией от местного населения и агрономов, в заметке сказано для пущей убедительности. Никаких агрономов в Карловке не было, а соседи могли лишь повторить то, что слышали от самого Дениса Лысенко. Сами они ничего видеть не могли, ибо, по требованию сына, опыт проводился в строжайшей тайне.

Злые языки потом говорили, что Денис Лысенко зарыл мешки с зерном в снег, чтобы спрятать от реквизиции, а когда увидел, что оно проросло, высеял, чтобы не пропало добро. Это, конечно, чепуха. Никакой крестьянин не стал бы сеять озимую пшеницу весной, если бы не было у него определенного замысла.

Комиссии ничего не оставалось, как принять его версию. То есть признать, что озимая пшеница, обработанная по методу Трофима Лысенко, выколосилась в один сезон! В пересчете на гектар она дала около 24 центнеров зерна, а засеяно ею было около половины гектара. Это не брачная мозоль у жабы-повитухи и даже не мышки, бегущие к кормушке по первому звонку!

Хлынул поток газетных публикаций, с неизбежными в таких случаях разночтениями и преувеличениями. Какие-то бойкие перья поднимали урожай до 30 центнеров. Другие увеличивали размер участка до трех четвертей гектара. Нарком земледелия Украины А.Г.Шлихтер написал в той же «Правде», что опыт был задуман не на возвратном пути Трофима с ленинградского съезда, а когда он ехал на съезд. Не отличались точностью и воспоминания о былом ближайших сподвижников Лысенко – Доната Долгушина и Ивана Глущенко.

Собрав коллекцию разночтений и столкнув их между собой, Сойфер намекает на то, что опыта с посевом озимой пшеницы весной в хозяйстве Дениса Лысенко вообще не было: с самого начала всё было надувательством.

Я от таких крайних суждений воздерживаюсь. Исхожу из того, что опыт был поставлен примерно так, как рассказал Денис Никанорович.

В Наркомате земледелия Украины явление Дениса Лысенко произвело такой переполох, какого он сам вряд ли мог ожидать. Нарком Шлихтер углядел в чудодейственных колосках спасение от всех бед, взорвавших сельское хозяйство республики начатой в том году сплошной коллективизацией.

Выходец из дворянской немецко-польской семьи, которая прибыла в Россию в начале XIX века и приняла российское подданство в его конце, Александр Григорьевич Шлихтер еще подростком вступил на путь революционной борьбы. Был исключен из гимназии, аттестат зрелости получил экстерном. Из Харьковского университета тоже был исключен. Доучивался за границей, но курса не кончил. Участвовал в революционных событиях на Полтавщине, в Москве, в Харькове. В октябре 1905 года организовал массовые выступления в Киеве, завершившиеся разгромом и еврейским погромом. Скрывался от полиции, был выслежен. Из сибирской ссылки его вызволила Февральская революция. В дни Октября 1917 года участвовал в вооруженном захвате власти в Москве.

Стал наркомом продовольствия, потом наркомом земледелия, потом чрезвычайным комиссаром продовольствия Сибири, Пермской, Вятской, Уфимской, Тульской губерний. О том, как растят хлеб, он понятия не имел, зато поднаторел в том, как его изымать. Усердие изымателей привело к крестьянскому восстанию на Тамбовщине, где Шлихтер тогда комиссарил. В Кремле посчитали, что он переусердствовал, тем вызвал восстание и не сумел сразу же его подавить.

Его задвинули на дипломатическую работу, где он прозябал несколько лет. Но в горячее время сплошной коллективизации о нем вспомнили: поставили наркомом земледелия Украины.

От всякой науки, кроме марксистско-ленинской, Александр Шлихтер был бесконечно далек. Это не помешало ему стать академиком Украинской и Белорусской академий наук, доктором экономических наук. Что до земледелия, то со времен военного коммунизма он усвоил главное правило: держать, не пущать, ИЗЫМАТЬ.

Изымать из колхозов проще, чем у единоличников. Но как быть, когда всё изъято, а план хлебозаготовок не выполнен?..

И тут явился в наркомат Денис Никанорович Лысенко с колосьями озимой пшеницы, посеянной – весной!

Озимые культуры в 1,5–2 раза урожайнее яровых, потому во многих районах, особенно засушливых, поля каждую осень засевают озимой пшеницей – несмотря на опасность ее гибели в случае неблагоприятной зимы. Такой была зима 1927–1928 года. Гибель озимых охватила большой регион, включая самые хлеборобные области: юг Украины, Кубань и весь Северный Кавказ.

Как быть дальше? Слово должна была сказать наука.

22 мая 1928 г., Н.И.Вавилов члену коллегии Наркомзема Украины М.З.Резникову: «По согласованию с Н.П.Горбуновым, сессия намечена на 7 июля. Сам Н.П.Горбунов сможет уделить ей 2 дня, притом, по его указанию, один день включает воскресенье. Это время позвольте считать совершенно фиксированным. М.М.Вольф от Госплана и СТО [Совет Труда и Обороны] один день просил посвятить проблеме озимой и яровой пшеницы. <���…> Сегодня мы созываем специальное совещание по этому вопросу. Очевидно, Таланову, Максимову, Фляксбергеру и мне придется подготовить краткие доклады о перспективах озимой пшеницы на Украине и на Сев. Кавказе, как мы это понимаем. М.М.Вольф просил поставить вопрос возможно шире, сам имел в виду приехать и также просил привлечь опытников, которые работали с пшеницей (Сапегин, Сазонов и др.). Очевидно, придется по меньшей мере день (2 заседания) посвятить пшенице. Вы, вероятно, это дело будете поддерживать, и нас самих этот вопрос очень интересует» [634].

Вот сколько ведущих ученых собирались, обсуждали, ломали голову, намечали планы экспериментальных исследований в надежде хотя бы частично ослабить губительное действие неблагоприятных зим на урожаи озимых. А ларчик-то вот как открывался! Деревенский мужик, неказистый, неопрятный, с нечесаной бородой, в видавшем виде зипунишке, держит волшебный ключик в своих заскорузлых пальцах. Вот оно, чудо-юдо! Колосья озимой пшеницы, посеянной весной!..

А Денис Никанорович – сама скромность. Он словно стесняется собственного успеха. Он как бы и ни при чем. Он лишь выполнил указания сына…

Трофима Лысенко срочно вызвали в Харьков.

Он сделал доклад в Наркомземе и в Ганджу уже не вернулся. Шлихтер направил его в Одессу, в Селекционно-генетический институт. Директору института А.А.Сапегину велено срочно создать Отдел физиологии растений для Трофима Лысенко.

В новом качестве агроном Лысенко выступил на совещании «опытников». Смысл его доклада был прост: яровизацию – в широкую практику. Опытники вдруг поняли, чем им следует заниматься.

Вскоре «Сельскохозяйственная газета» обратилась к видным деятелям науки с предложением высказаться по данному вопросу. В их числе были профессора Н.М.Тулайков, П.И.Лисицын, А.А.Сапегин, Н.А.Максимов. Может показаться странным, что среди них не было Н.И.Вавилова, но это объяснялось тем, что Николай Иванович находился в дальневосточной экспедиции.