Семен Резник - Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

С первых дней советской власти Николай Петрович был приводным ремнем между Кремлем и наукой. Пост управляющего делами Совнаркома – при Ленине, затем при Рыкове Горбунов совмещал со многими другими постами. При образовании ВАСХНИЛбыл назначен вице-президентом, но отстранен после удаления Рыкова. Должен был расстаться и с постом председателя Совета ВИРа. Вавилов, от имени научной коллегии, послал ему прочувствованное приветствие, просил «принять титул почетного члена Всесоюзного института прикладной ботаники и новых культур» [747].

Оттертый от центра политической власти, Горбунов отправился на Памир – главой комплексной таджико-памирской экспедиции. Лично участвовал в открытии и покорении высшей точки на территории СССР, назвал ее пиком Сталина [748]. Из десятков участников восхождения до вершины дошел один: альпинист-рекордсмен Евгений Абалаков. Двое участников погибли; другие отстали и вернулись. Только Горбунов шел с ним почти до конца, не дотянув до вершины двух-трех десятков метров…

В 1935 году Н.П.Горбунов стал академиком и сразу же – непременным секретарем. Коммунист занял ключевой пост в руководстве Академии наук. Осуществилось давнее стремление власти – взять ее под прямой контроль. Теперь ни один шаг Академии, ни одно шевеление пальцем не могло ускользнуть от недреманного государева ока…

На активе непременный секретарь призвал «поднять на высокий уровень» политическую подготовку академиков». Он поставил в пример В.Р.Вильямса, который «основательно изучает марксизм», и попенял Н.И.Вавилову и В.И.Вернадскому, которые «говорят, что они уже изучили марксизм» [749].

О том, что означала эта легкая разминка, обнажилось на общем собрании Академии.

Доклад непременного секретаря длился около трех часов и был всеобъемлющим. Он охватывал все области науки – от физики и математики до языкознания, от географии и геологии до экономики, от астрономии до микробиологии. Такова была скорлупа. Ядрышка чистый изумруд оказался в середине доклада, когда он заговорил об Институте генетики.

Его достижения:

«Ряд работ по изучению природы и свойств вещества, лежащего в основе наследственности».

«Получены новые данные о размере и числе генов и о связи их с видимыми структурами хромосом».

Получены «доказательства увеличения числа генов в процессе эволюции путем их перераспределения» [?].

«Доказательства сложности генетической природы признаков организма и тому подобное».

«Закончена обработка материалов по скрещиванию твердой пшеницы с мягкой, получен ряд константных гибридов пшеницы с ценными хозяйственными качествами. Одна из этих форм нормально созрела в Хибинах без яровизации, однако сорт еще окончательно не проверен».

«Подготовлена к печати экспериментальная работа “Сравнительная феногенетика важнейших культурных растений в целях разработки теории подбора пар для скрещивания” (акад. Вавилов)».

«Проведены также некоторые работы по генетике домашних животных, не давшие еще, однако, практических результатов» [750].

И всё это сделано за неполных четыре года существования Института?!.

Ведь Институт генетики был создан в 1933 году – на базе крохотной лаборатории, унаследованной Вавиловым от Филипченко. Столь крупные достижения в такой короткий срок! Да за это всех сотрудников и, прежде всего, директора следовало осыпать орденами и денежными премиями. Г.К.Мейстер, как помним, был награжден орденом Ленина за сорта, которые выводил лет двадцать в Саратове. А тут – стойкие отдаленные гибриды главного хлеба земли, вызревающие за полярным кругом!

Однако, пробормотав несколько фраз за здравие , непременный секретарь затянул молитву – за упокой .

Оказалось, что Институт генетики «остается верен своим механистическим позициям».

«Основной недостаток работы Института генетики – это отрыв его от практики и от разрешения ряда теоретических вопросов большого принципиального значения, возникших за последние годы в генетике».

Значит, константные гибриды пшеницы, вызревающие в Хибинах, это не практика?! Углубленное понимание природы генов и их связи с эволюцией – это отрыв от теории?!

«В плане института превалируют незначительные темы, нет ведущих проблем, тематика часто отвлеченна. Например, проблемы гена и мутации изучаются преимущественно на дрозофиле. Генетика географической изменчивости животных изучается на божьей коровке. Имеют место темы, не представляющие никакого практического или научного интереса (работа по изучению окраски и пегости лошадей)».

Понимал ли непременный секретарь, о чем говорил с высокой трибуны? Окраска лошадей изучается на божьей коровке ?!.

Но дальше больше. Мелкотемье и отрыв от практики переходят в подрыв «передовой биологии Мичурина и Лысенко », в саботаж и вредительство.

«Институт не помог разрешению проблемы о поднятии урожая до 7–8 миллиардов пудов. На теоретическом фронте Институт генетики занял явно неверную позицию <���…>. Дискуссия по вопросам генетики показала, что некоторые теоретические положения представителей так называемой классической (формальной, метафизической, факториальной) школы генетиков являются по своему социальному (политическому) содержанию научной базой фашистской политики о неравноценности отдельных рас, национальностей, народностей и противоречат национальной политике коммунистической партии и советской власти, зафиксированной в Сталинской конституции. <���…>

Так, например, Мичурин и Лысенко, высоко поднявшие научное знамя Дарвина и Тимирязева и обогатившие советскую науку важнейшими открытиями (отдаленные скрещивания, управление индивидуальным развитием растений, открытие стадийного развития растений, изменение генотипа растений в зависимости от среды и условий его развития), не только не получили полного признания среди ученых старой генетической школы, но и встретили явно отрицательное отношение к себе, выразившееся в замалчивании этих научных открытий или в простом отрицании их научной ценности. Этот момент приходится особо отметить, потому что Институт генетики Академии наук в этой дискуссии занял руководящую роль в борьбе против прогрессивных научных положений акад. Лысенко. Институт генетики в этом случае оказался центром, где формировались и вырабатывались специальные доклады, направленные против Лысенко.

В дискуссии против Лысенко от Института генетики выступали акад. Вавилов, акад. Сапегин, проф. Костов, проф. Мёллер, которые фактически объединили вокруг себя и возглавили всю группу ученых, настроенных против теоретических положений Дарвина, Тимирязева и, конечно, Лысенко. Институт генетики Академии наук фактически объединил вокруг себя и таких ученых, которые в своих евгенических работах проповедовали и проповедуют явно фашистские теории (проф. Кольцов) <���…>. Генетический институт Академии наук не только не раскритиковал фашистские бредни проф. Кольцова, но даже не отмежевался от его “теорий”, льющих воду на мельницу расистских теорий фашизма» [751].