Чарльз Грабер - Добрый медбрат

Фрэнсис Хенри {73}был пожилым постояльцем, которому требовался дополнительный уход в связи с переломом позвоночника. Врачи стабилизировали его шею с помощью гало-аппарата – жутко выглядящего устройства, закрепленного на плечах и имеющего металлическое кольцо, которое подсоединяется напрямую к черепу. Медбрат Каллен был убежден, что мистера Хенри нужно положить в больницу, а не оставлять в доме престарелых.

Диагноз этот Чарли поставил самостоятельно. Здесь ему не помешала бы никакая комиссия, никакие отказы. Он просто наполнил шприц инсулином и ввел его прямиком в капельницу мистера Хенри {74}. Доза была огромной. Во время ночной смены Чарли 6 мая 1998 года мистер Хенри быстро оказался в состоянии диабетического шока. Результаты были невообразимо страшными; Чарли Каллен довел пожилого мужчину со сломанной шеей до ужасных припадков. В ту ночь Фрэнсис Хенри в конце концов оказался в коме {75}, и утром «диагноз» Чарли подтвердился: Хенри действительно нужно было положить в больницу. На следующий день мистер Хенри вернулся в дом престарелых и вскоре умер. Спустя три дня, 13 мая, Чарльз Каллен подал заявление о банкротстве.

Смерть мистера Хенри была совсем не тихой, а потому подозрений было не избежать; Чарли понимал, что в этот раз он сам нарвался на неприятности. Руководство «Либерти» инициировало внутреннее расследование, которое обнаружило огромное количество инсулина в крови мистера Хенри. Нигде в карте пациента инсулин не был указан – мистеру Хенри его не выписывали. В карте не было никаких упоминаний о том, что кто-либо из сотрудников давал ему этот препарат. Маловероятным казалось и то, что обездвиженный пожилой пациент мог самостоятельно вызвать у себя передозировку, а потому подозрение пало на сотрудников ночной смены, когда предположительно инцидент и случился. На Чарльза Каллена уже было написано несколько жалоб за недолгий период его работы в «Либерти»; он уже был готов к очередному увольнению. Вместо этого «Либерти» уволил старшую сестру по имени Кимберли Пепе. Ее адвокат мгновенно подал иск на «Либерти» за несправедливое увольнение, в котором выдвигал предположение, что Чарльз Каллен – более правдоподобный кандидат на роль ответственного в этом инциденте и что руководство «Либерти» само имело подобные подозрения {76}.

Согласно иску Пепе ее впервые спросил об инциденте супервайзер спустя несколько дней после смерти мистера Хенри. «В тот момент они не подозревали меня, – утверждает Пепе в своем иске, – подозревали они моего коллегу Чарльза Каллена». «Либерти» продолжал выражать категорическое несогласие с обвинениями Пепе {77}и отрицать, что подозревали Чарльза Каллена {78}. Позднее центр решил договориться вне зала суда.

Сложно сказать, почему под удар попала именно Пепе; возможно, это была просто ошибка. Однако кто-то отравил мистера Хенри, и этот человек либо продолжал работать в «Либерти», либо перешел в другую больницу. Тем не менее никакого уголовного расследования так и не состоялось. «Либерти» и его материнская компания «Мэйнор Кэйр» утверждали, что не знали о том, что это уголовное дело {79}. Пепе и ее адвокат просили больше пятидесяти тысяч долларов в качестве оплаты ущерба, но точная сумма, которую Пепе получила, не была раскрыта, так же как и их договор о неразглашении.

Знали в «Либерти» что-то или нет, но из отделения интенсивной терапии Каллена перевели. Назначенный на работу в психиатрическом крыле, Чарли быстро обнаружил, что некоторые пациенты очень неприятные. Первого октября Каллена видели входящим в палату пожилой женщины со шприцами и делающим ей инъекцию препаратов, которые ей не назначали {80}. Началась потасовка, в результате которой пациентка сломала руку. В конце концов, спустя пять месяцев после смерти мистера Хенри, его убийца был уволен за неисполнение протокола выдачи лекарственных препаратов {81}. Чарли отдыхал на диване всего две недели, прежде чем агентство {82}нашло ему новую работу в качестве медбрата. Дополнительные часы всегда легко было найти в праздники.

Неделя перед Рождеством и Новым годом была тяжелым временем для Чарли, но он был счастлив снова надеть форму. Дорога до новой работы – больницы города Истон, штат Пенсильвания – была всего на пару миль длиннее, чем до «Либерти». Он был счастлив работать в любые смены, которые ему готовы предоставить, хватаясь за часы в любом отделении, в котором требовалась помощь. По большей части это значило ночную работу в знакомых условиях отделения интенсивной терапии, где смерть в ночную смену не бывала неожиданной.

Поначалу Кристина Тот практически не замечала странной мужчину со шприцем {83}; она не была даже уверена в том, что это медбрат; она обратила внимание лишь на то, что это был мужчина в униформе, еще один незнакомец, на котором лежала ответственность за жизнь ее отца. Инсульты у Оттомара Шрамма начали случаться год назад, каждый раз поражая еще одну небольшую часть его тела. Несмотря на то что теперь он был не в состоянии надеть носки или подняться по лестнице, он все еще был ее папой, даже находясь без сознания в окружении трубок и проводов. Кристина успокаивала себя тем, что Оттомар был человеком практичным, имел сбережения и волю к жизни, а также понимал, что его ждет; он не был удивлен тому, что прозаичные тяготы пожилой жизни настигли его так же, как год назад настигли его друзей. Теперь он был в руках профессионалов в Истоне.

Кристина помнила, как мужчина сказал, что ему нужно увезти ее отца из комнаты для «анализов». Шприц, сказал он, на тот случай, если его сердце остановится. Кристина знала, что у ее отца нет проблем с сердцем, но она не была специалистом в этой области. Она согласилась.

В следующий раз Кристина увидела своего отца на следующее утро, 29 декабря 1998 года, в часы приема. Выглядел он бледно и нездорово, намного хуже, чем когда его привезли в Истон {84}. Врачи утверждали, что состояние мистера Шрамма ухудшилось не из-за инсульта. Его пульс колебался, а давление падало. Судя по всему, мистеру Шрамму становилось хуже и хуже, и Кристина начала мысленно готовиться к неизбежной смерти отца. Тот факт, что на следующее утро состояние ее отца стало стабильным, показалось ей каким-то медицинским чудом. Ей даже сказали, что он идет на поправку. С каждым днем он был все более оживленным. Ее приход каждый раз был чем-то радостным. Жена и дочь Отто приходили практически каждый день с печеньем и горячим термосом, и он всегда был счастлив их видеть, и еще счастливее становился, когда Кристина целовала его в макушку, перед тем как уйти на работу. Она разрешила себе начать надеяться на лучшее. Казалось, что худшее позади.

На третий день Кристина Тот получила странный звонок от постоянного терапевта ее отца, доктора Роберта Сильбермана. Сильберман сказал Кристине, что кто-то из сотрудников больницы – он не знал, кто и зачем, – самовольно заказал несколько анализов крови для ее отца, результаты которых оказались столь же загадочны. В крови Оттомара Шрамма содержался дигоксин, препарат, который ему никто не выписывал. Сильберман сказал, что уровень дигоксина был «выше некуда». Доктор Сильберман не мог объяснить ничего из описанного, но пообещал позвонить, когда будут готовы результаты новых анализов. В 1:25 ночи доктор перезвонил ей, он был шокирован. Новые анализы подтвердили предыдущие. А отец Кристины Тот умер.