Чарльз Грабер - Добрый медбрат

В его уведомлении об увольнении из «Сейкрид харт» стояла следующая причина: «личные конфликты». Чарли предположил, что кто-то из старших медработников был в курсе слухов о нем. На самом же деле одна из сестер, работавших в «Сейкрид харт», ранее работала в Истоне, где подозрительная смерть Оттомара Шрамма от передозировки дигоксина все еще была предметом обсуждения. Она слышала истории о Чарли. Вскоре эти истории услышали и ее коллеги из «Сейкрид харт» и подали жалобу в администрацию. Они пригрозили, что все вместе уйдут, если Каллена не уволят. Чарли не знал деталей ситуации, ему это и не было нужно. Главное – ему предстояло найти новое место. Новая жизнь поджидала совсем недалеко – рядом с границей штата. Чарли возвращался домой.

У Чарли все еще оставались нейтральные рекомендации от «Святого Луки». Позже больница заявит, что расследование Лафлина, ревизия медицинских карт риск-менеджером Рэйдер и дополнительный запрос, сделанный главным юристом «Святого Луки» Си Траубом, не смогли дать точного ответа на вопрос о подозрительных смертях в больнице, связанных с пустыми пузырьками «века» или другими действиями Чарльза Каллена. Однако руководство «Святого Луки» не хотело, чтобы Чарльз Каллен продолжал работать в системе здравоохранения. Судя по всему, они полагали, что у других больниц также будут причины не желать присутствия Каллена в своих стенах.

В августе 2002 года Чарльз Д. Сондерс, вице-президент больницы святого Луки по медицинским и научным вопросам, позвонил своим коллегам в Бетлехеме, спрашивая, не случалось ли у них подозрительных инцидентов, связанных с медбратом по имени Чарльз Каллен, и рассказывая, почему Каллена не стоит нанимать. Исполнительный вице-президент «Святого Луки» и бывший президент Медицинского центра святого Варнавы Винс Джозеф {128}вместе с юристом Полом Лафлином тоже обзванивали своих коллег {129}. Однако Сондерс, Джозеф и Лафлин, судя по всему, не выносили эти предупреждения в публичное пространство {130}, не сообщали о нем в полицию или в комиссию по делам медработников {131}. К несчастью для пациентов Медицинского центра Сомерсета, это учреждение тоже не получило никакого уведомления {132}.

Сентябрь 2002 года

Реклама о трудоустройстве представляла собой флаер высокого качества, цветную приманку для квалифицированных медработников. Чарли изучал брошюру, вертел ее в руке над кухонной раковиной. «Присоединяйся к нашей Команде!» – говорилось в ней. Стоит ли? Его жизненный путь определялся дверьми, открывающимися в самый нужный момент, когда судьба указывала ему правильный путь. Чарли ничего не знал о Медицинском центре Сомерсета, как и о самом этом округе в Нью-Джерси, но было ясно, что после того, как он сменил пять медицинских центров {133}меньше чем за четыре года, его репутации в Пенсильвании пришел конец {134}. В Нью-Джерси у него тоже были проблемы, но с того момента, как он там работал, прошло уже четыре года, к тому же это большой штат {135}. И хотя округ Сомерсет находился всего в пятидесяти минутах от дома, где Чарли вырос, в социальном и экономическом смысле это была максимальная польза, которую он мог извлечь из того, что родился в Уэст-Ориндже.

Сомерсет был одним из самых старых и богатых округов в Соединенных Штатах {136}: плодородные фермерские угодья расположились между заросшими лесом холмами и загородной недвижимостью, которую любили приобретать там финансисты и промышленники {137}. Джон Драйден, основатель «Пруденшел иншуренс» [5], построил свой особняк в стиле Версаля в Бернардсвилле в 1880-е годы; спустя поколение Брук Кузер – вскоре ставшая Брук Астор [6] – будет жить в этом особняке под названием Денбрук. В годы экономического бума, последовавшего за Гражданской войной, граждане Сомерсета были богатейшими представителями богатейшей нации в мире, которые могли получить все, что захотят. В 1898 году они захотели больницу.

Дело было в одном конкретном случае – смерти 16-летнего мальчика от черепно-мозговой травмы. Даже в 1898 году это далеко не всегда был смертельный случай; в черепе проделывали дырки, чтобы ослабить давление, и это считалось простой хирургической процедурой, которая была старее, чем наконечники стрел индейцев-делаваров, которые еще можно было найти в реке Раритан. Однако пока мальчика везли на телеге в Ньюарк, его мозг продолжал распухать, словно хлеб в печи, упираясь в череп и разрушаясь. Когда приехали в Ньюарк, взгляд мальчика уже остекленел. После этого случая призыв построить в округе Сомерсет местную больницу наконец приняли всерьез.

С помощью первого пожертвования в 5 500 долларов дом на Ист-Мэйн-стрит оснастили электричеством, водопроводом и последними достижениями техники в области медицины, включая немецкую машину, которая могла сфотографировать внутренности человека с помощью «неизвестных», или «икс-», лучей. Здесь также оборудовали операционный театр, освещенный электрической лампочкой, которую недавно изобрел Томас Эдисон из соседней деревушки Менло-Парк. Поначалу в клинике было десять врачей и двенадцать кроватей. По мере того как рос округ, расширялась и больница – она обрастала крыльями и пристройками, пока наконец не превратилась из простого деревянного домика в маленький город из красного кирпича, предлагающий десятки разных медицинских процедур. К 2002 году это уже было учреждение больше чем на 350 коек для пациентов, которым требуется стационарное лечение, с тысячами высокооплачиваемых профессионалов, чья работа – ухаживать за этими пациентами. Больнице повезло владеть огромной парковкой и удобно расположиться между разными трассами, а также иметь достаточно денег, чтобы предлагать десять тысяч долларов в качестве бонуса опытным медработникам, готовым подписать контракт на шесть месяцев.

Пятнадцатого августа 2002 года Чарли сидел за столом отдела кадров Сомерсета и заполнял знакомые ему бланки {138}. Медбрат Каллен казался соблазнительным вариантом. Он вполне справедливо сообщил, что является сертифицированным и зарегистрированным медбратом, а также уверенно соврал, когда указал, что не бывал осужден по уголовным делам, и даже не задумался о том, проверяют ли в Сомерсете эти ответы. Он предпочел бы отделение интенсивной терапии, но был согласен на любое. Кроме того, был готов выходить в любое время, на любые смены, приезжать по звонку, работать по ночам, в выходные и праздники {139}. В качестве рекомендателя он указал больницу святого Луки, отметив, что ушел лишь потому, что «захотел перемен», – в каком-то смысле это было правдой. Он также указал годы работы в отделении ожогов в Лихай-Вэлли, где «ему не понравилось», и Центр по реабилитации и уходу за пациентами «Либерти», где «ему не хватало часов». В некоторой степени все было правдой, но отделу кадров Медицинского центра Сомерсета еще предстояло выяснить детали.