Уоррен Харрис - Софи Лорен

Когда Чиппи исполнился месяц, Софи договорилась с католическим священником, чтобы тот пришел в клинику и исполнил таинство крещения ребенка. Понти прилетел на эту церемонию из Рима, привезя с собой сестру Софи Марию, выбранную крестной матерью. Доктор Ваттевилль принял приглашение четы Понти стать крестным отцом мальчика.

И только в середине февраля, через пятьдесят дней после рождения Чиппи, мать и сын наконец выписались из клиники, и то только потому, что на этом настаивало руководство клиники. Софи ничего другого не оставалось, как вернуться в Рим, где и ей и ее ребенку могли обеспечить необходимый уход. К этому времени она не была дома почти год.

После рождения сына Софи получила огромное число разнообразных детских подарков, прибывших изо всех уголков мира, которые она просто не могла забрать с собой. Среди них были две замечательные картины в "наивном стиле" на религиозную тему, нарисованные художниками-любителями из Югославии и Румынии. К трем годам Чиппи так привык к этим работам в стиле "наив", что начал требовать других таких же. Родители скупали их во множестве, часто платя на выставках сумасшедшую цену — от 750 долларов и выше, — которую запрашивали дилеры, когда узнавали покупателей.

Среди подарков была еще одна картина в рамочке трехлетнего Джесона Эммануэля Гулда с подписью от его матери Барбры Стрейзанд, ребенок которой появился в один день с Чиппи — 29 декабря, и также в результате кесаревою сечения. Две звезды очень привязались друг к другу, когда случайно встретились на гала-представлении в Лондоне два года назад. "Если бы я могла петь, как ты", — вздыхала Софи, на что Стрейзанд отвечала: "Если бы я была такой же красивой, как ты, мне вообще не пришлось бы открывать рот".

Перед тем как улететь обратно в Италию, Софи наняла молодую швейцарскую монахиню по имени Рут Бапст для сопровождения их в поездке, а затем и для постоянного проживания на вилле Понти. Бапст говорила на нескольких языках и со временем могла заняться обучением Чиппи.

Вернувшись в Рим, Софи все-таки волновалась за своего младенца по каждому пустяку. Она купила магнитофон и старалась записать каждый звук, который произносил Чиппи. Тацио Секьяроли, фотограф, который всегда работал в итальянских картинах Софи, раз в неделю делал снимки для семейного альбома. Софи также убедила Понти нанять кинооператора, работавшего на шестнадцатимиллиметровой пленке, чтобы каждый месяц снимать, как взрослеет их малыш.

"Весь день Софи хлопотала вокруг младенца, — вспоминала ее подруга. — Если она не возилась с Чиппи, то говорила о нем: сколько он ест или как быстро растет. Она всегда обнимала его обеими руками, словно боялась, что их разлучат. Она никому не разрешала дотрагиваться до него, кроме няни. Даже своей секретарше и бабушке и очень редко отцу мальчика!"

Фотограф Секьяроли вспоминал время, когда Софи была убеждена, что у Чиппи пропадает голос. "Крик ребенка становится более слабым", — паниковала Софи, однако няня-швейцарка пыталась объяснить, что она дала ему немного апельсинового сока, кислота которого чуть меняет тембр голоса. Однако Софи все равно волновалась и, как мне показалось, готова была позвонить в Женеву, чтобы проконсультироваться с врачом. Однако я сказал ей, что наблюдал то же у моих собственных детей, особенно если сок был холодным. Софи посмотрела на меня так, словно я спас ей жизнь".

Софи перестала кормить ребенка в три месяца. "Он больше не нуждался в моем молоке, — говорила она позже. — Даже за один месяц мать передает ребенку все защитные средства, в которых он нуждается. Еда и молочные продукты, которые сейчас делают, так же хороши, как и материнское молоко". Однако она не доверяла никаким консервам. Все готовилось на ее кухне из свежих продуктов.

Хотя вилла Понти была окружена стеной и хорошо охранялась, Софи все еще приходилось беспокоиться о папарацци. "Фотографы с длинными объективами на своих аппаратах прятались на холмах и старались тайком сфотографировать меня, когда я катала ребенка в саду, — сказала она в одном из редких интервью в то время. — Это смешно. Когда вы делаете одну определенную фотографию, нет смысла повторять ее снова и снова, однако самое забавное, какими подписями они сопровождают свои снимки в газетах. Если я выхожу на прогулку с ребенком в старой одежде и без прически, они меня за это критикуют, называют затворницей и говорят, что я целиком поглощена моим мальчиком. Конечно, я без ума от него. А какая молодая мать не бывает такой? Кто это отрицает?"

У Софи было мало поводов отлучаться с виллы Понти, потому что там имелось все для воспитания ребенка. Даже миниатюрный зоопарк, ожидающий того времени, когда Чиппи подрастет, чтобы оценить его богатство. Понти уже заселил его фазанами, кроликами и утками. Вскоре должны были прибыть пара молодых оленей и несколько экзотических птиц.

В конце весны 1969 года длинный перерыв, начавшийся после съемок в фильме "Эти призраки", работу над которым Софи закончила еще два года назад, наконец-то завершился, когда Понти заключил соглашение на ее участие в новом проекте. Выпущенные на экраны во время затворничества Софи в Швейцарии, "Призраки" прошли по экранам настолько быстро, что их успело посмотреть очень мало зрителей. Фильм стал ее пятой подряд дорогостоящей неудачей, и Понти пришлось срочно что-то придумывать. У него было два престижных проекта, с помощью которых он надеялся переломить эту тенденцию, однако некоторые производственные моменты, связанные с реализацией второго проекта, Софи не понравились, и Понти пришлось исключить актрису из своих планов.

Это было связано с одной из ведущих ролей в "Судьбе человека". Софи очень понравился сценарий, который был написан Хэном Сьюином, автором фильма "Любовь — это такая великолепная штука", однако перспектива провести три месяца на съемках на Дальнем Востоке и еще четыре месяца, снимая камерные сцены на студии "Шеппертон" в Англии, казались таким долгим сроком, что молодая мать не могла себе этого позволить. Ей пришлось бы взять Чиппи с собой или оставить его в Риме с няней, но ни один из вариантов ей не нравился, потому что она продолжала опасаться за здоровье ребенка.

Однако у Софи не было весомых причин отвергнуть "Подсолнухи", фильм, который Де Сика и Чезаре Дзаваттини написали специально для нее и Марчелло Мастроянни. Хотя пришлось бы на четыре недели уехать в Советский Союз, большинство сцен все-таки снимались в Риме на студии "Чиначитта". Если бы с ребенком что-нибудь случилось, пока чета Понти отсутствовала на родине, она могла добраться домой из Москвы всего за три часа.

Поскольку "МГМ" уже выделила 18 миллионов долларов на "Судьбу человека", она не хотела затратить еще 10 миллионов на "Подсолнухи". Поэтому Понти обратился к своему бывшему сопродюсеру Джозефу Левину. Они в очередной раз расстались из-за споров о дележе прибыли, на этот раз — от фильмов "Вчера, сегодня, завтра" и "Брак по-итальянски". Однако оба были готовы простить друг друга и забыть прошлые недоразумения. Понти нуждался в финансировании, а Левину требовалась большая престижная картина, чтобы произвести впечатление на корпорацию "Авко", новых владельцев его студии "Эмбасси пикчерс".