Уоррен Харрис - Софи Лорен

Софи решила на все время беременности остановиться в отеле "Интерконтиненталь". Из ее окна открывался прекрасный вид на Женевское озеро и Альпы. Отель был расположен в тихом районе города возле европейской штаб-квартиры ООН. Двойной номер в отеле сдавался за 85 швейцарских франков (около 21 доллара) за ночь, однако роскошный номер Софи на восемнадцатом этаже стоил 4200 франков (около 1050 долларов) за неделю — астрономическая сумма для 1968 года, особенно если учесть, что актриса намеревалась провести там девять месяцев.

Когда позволяли дела, Понти приезжал к Софи на выходные, однако постоянно при ней находилась секретарша Инес Брушиа. Софи настаивала, чтобы мать и сестра оставались в Риме. Она боялась, что, если вся семья соберется вместе, это будет для нее слишком большой эмоциональной нагрузкой.

Временное жилище Софи состояло из гостиной, двух спален с ванными и небольшой кухни, которую по ее просьбе переделали, установив там бытовые приборы, к которым она привыкла у себя дома. Хотя доктор Ваттевилль прописал Софи постельный режим, ей разрешили в первые месяцы вставать на час три раза в день, но чтобы это не утомляло ее. Она наблюдала, как Инес готовит еду, иногда они играли в карты или смотрели телевизор.

Софи отказывалась от услуг персонала отеля, так как боялась их назойливости или, хуже того, что под видом служащего к ней проникнет репортер или папарацци. "Мы сами готовили себе еду, — вспоминала она. — Очень простую и почти без соли и жира. Чаще всего это были макаронные изделия, но без густой подливки. Однажды мне очень захотелось мороженого, и Инес принесла немного, но самое обычное, без ничего".

Только близкие родственники знали о местопребывании Софи, однако, когда уборщица, приходившая в дом ее матери, случайно услышала телефонный разговор и продала его содержание газете "La Stampa" (Печать) за 50 тысяч лир, женевский "Интерконтиненталь" начали штурмовать толпы журналистов. К счастью, вышколенные охранники отеля ни разу не позволили газетчикам пройти дальше коридора.

Доктор Ваттевилль подтвердил, что Софи является его пациенткой, кратко рассказал о предыдущих выкидышах и призвал всех уважать частную жизнь актрисы и не делать ничего такого, что могло бы повредить ей. В результате освещение нового положения Софи в прессе было удивительным как по своим международным масштабам, так и по изобретательности авторов статей. Так, в одной немецкой бульварной газетенке сообщалось, что Софи прячется вместе с неаполитанской девушкой, ожидающей ребенка, чтобы затем купить его у матери и выдавать за своего.

Но были и совсем другого рода отклики. Проблемы Софи, казалось, затронули сердца людей во всем мире, особенно тех, кто сам пережил подобное. Открытки, письма, телеграммы и цветы поступали из всех стран, в том числе из Японии и Аргентины, а затем последовали посылки с детской одеждой и игрушками, некоторые были сделаны своими руками.

Казалось, что многие из католиков также простили Софи ее "вину". Священники и монахини писали, что они молятся о ней. Ее поклонники присылали крестики, медальоны и фигурки Мадонны и своих любимых святых.

"Иногда мне казалось, что мой ребенок будет принадлежать не только мне и Карло, а всему миру, — вспоминала Софи. — Когда солдат, воюющий во Вьетнаме, написал мне, что он молится за меня, это было действительно очень трогательно".

Софи верила, что участие людей ей очень помогло. "Чудесно было сознавать, что люди, не знакомые со мной лично, только по фильмам, относились ко мне как к сестре, — говорила актриса впоследствии. — Не могу точно сказать, почему так случилось, но скорее всего из-за того, что в своих фильмах я играла обычные человеческие характеры, обыкновенных людей — крестьян, матерей, и поэтому моя проблема заставляла многих беспокоиться обо мне. Они считали меня своей и относились ко мне как к близкому человеку. Более того, читая между строк в колонках газет для сплетен, люди понимали, что мое страстное желание иметь ребенка — очень искреннее и глубокое. Вот почему они, должно быть, следили за моей жизнью с такой любовью и нежностью".

Доктор Ваттевилль или кто-то из его персонала приходили каждый день, чтобы проконтролировать состояние Софи. Когда пошел третий месяц беременности, она стала бояться, что все повторится снова. Ее страхи усилились после того, как она начала испытывать тошноту и головокружение. Однако доктор сделал ей инъекцию большой дозы эстрогена, и к следующему дню кризис миновал и она опять почувствовала себя хорошо.

В течение какого-то времени Софи еще нервничала, но когда доктор Ваттевилль принес в ее номер звукоусиливающий аппарат, чтобы она могла слышать биение сердца своего младенца, актриса успокоилась. Правда, поначалу казалось, что ее худшие опасения подтверждаются: когда доктор приложил насадку зонда к ее животу, она ничего не услышала. Но минут через двадцать вдруг уловила внутри себя новый ритм и заплакала от радости.

"Я могла слушать это чудесное постоянное биение в течение всего оставшегося дня, — вспоминала она впоследствии. — И очень досадовала, когда доктор в конце концов отсоединил прибор и унес его. Это был один из величайших моментов в моей жизни".

После четырех месяцев, проведенных в номере отеля, Софи заскучала и постаралась найти себе какое-нибудь занятие. "У меня появилась блестящая идея — отвечать на послания моих поклонников. Однако чем больше я их отправляла, тем больше писем ко мне приходило. Наконец они просто завалили меня. Тогда я оставила свое занятие и начала больше времени проводить на кухне, что с моей стороны было не очень разумно, так как доктор рекомендовал не оставаться долго на ногах".

Однако это вдохновило Софи начать писать кулинарную книгу или, по крайней мере, делать для нее заготовки. В блокноте, который она держала возле своей постели, Софи начала записывать рецепты, которые помнила сама или подсказывала ее секретарша или родственники и друзья. Каждый день Инес готовила блюда по одному или двум из этих рецептов, а затем они ставили им оценку в специальной картотеке, руководствуясь своими вкусовыми ощущениями.

Карло Понти часто приезжал к жене из Рима или Лондона, где Фред Циннеманн развернул подготовку к фильму "Судьба человека". Кроме того, Понти запустил в производство еще две работы для студии "МГМ". Первая — любовный фильм "Лучший маленький домик в Лондоне", его начал ставить режиссер Филипп Савиль. Эта картина предназначалась для дальнейшей раскрутки Дэвида Хэммингса, звезды фильма "Крупным планом", который на этот раз играл двойную роль: закоренелого бабника и мужчину-девственника.

В Италии Понти снова пригласил Витторио Де Сика сделать фильм с Марчелло Мастроянни, однако впервые им предстояло вместе работать на английском языке, на этот раз над романтической мелодрамой "Место для любовников". Беременность Софи не позволила ей участвовать в этом проекте, который первоначально назывался "Аманти" ("Влюбленные") и весь сюжет которого строился вокруг героини, страдающей от неизлечимой болезни. Понти был рад, когда "МГМ" вместо Софи пригласила Фэй Дануэй, ставшую очень популярной после выдвижения на "Оскара" за фильм "Бонни и Клайд".