Николас Рейнольдс - Писатель, моряк, солдат, шпион. Тайная жизнь Эрнеста Хемингуэя, 1935–1961 гг.

Американцы стали беспокоиться о присутствии немецких подводных лодок в своих водах с самого начала войны в Европе в сентябре 1939 г. Хемингуэй был, пожалуй, самой заметной фигурой среди них. В декабре 1939 г. Эрнест рассказал своему брату Лестеру о молодом англичанине с «титулом и банковским счетом, который выполнял задание разведслужбы ВМС» {21} . Высокий, худощавый, щеголеватый и, пожалуй, чуть высокомерный сэр Энтони Дженкинсон — Тони только для друзей — был довольно хорошим писателем, опубликовавшим к 1940 г. пару книг о путешествиях {22} . (Позднее, впрочем, Хемингуэй за спиной Тони называл его «небойцом и нерешительным придурком» {23} .) Теперь Дженкинсон искал «кого-то, кто любит морское дело, может управлять судном и хочет поучаствовать в рискованном предприятии» {24} , — такое предложение в военное время явно намекало на связь с разведкой и было привлекательным для людей вроде Эрнеста и Лестера. (Типичное вербовочное предложение выглядело примерно так: «Мы не можем раскрыть, в чем именно будет заключаться ваша работа, пока вы не согласитесь на нее, но гарантируем, что скучать не придется».) Идея заключалась в прочесывании западной части Карибского моря в поисках «потенциальных и фактических» баз немецких подводных лодок. Эрнест помогал снаряжать эту экспедицию.

Эрнест нередко обходился очень жестко с Лестером, который был намного моложе него (он родился в 1915 г.), — резко критиковал, безапелляционно давал советы, — однако на этот раз «он оказался предельно заботливым» {25} . На фотографии в бухте Гаваны братья Хемингуэй и Геллхорн пьют пиво на 12-тонной деревянной шхуне, которая кажется маленькой и более пригодной для дневных прогулок вблизи берегов, а не для длительных путешествий по Карибскому морю. Все улыбаются. Лестер выглядит почти как Эрнест, однако по его мимике понятно, кто здесь главный. Лестер был в долгу перед Эрнестом и понимал это — позднее он написал, что не знает, как и благодарить брата «за сотни [долларов] и бесценную помощь» {26} .

На снаряжение шхуны могло уйти от нескольких дней до нескольких недель — достаточное время, чтобы братья успели «не раз отобедать вместе», а молодые мореходы помогли Эрнесту развлечь его издателя Чарльза Скрибнера {27} . Когда все было готово к отплытию в начале 1940 г., Лестер и Дженкинсон проложили маршрут для шхуны Blue Stream. Они заходили в тихие бухты и дельты рек и высаживались на далеких островах, где два молодых искателя приключений натыкались на контрабандистов, перекупщиков и другую странную публику, некоторые представители которой явно были переселенцами из Европы.

Эрнест переписывался с Лестером и Тони, пока они находились в плавании, давая им кое-какие советы и поддерживая морально {28} . После возвращения они написали в статье для Reader’s Digest , что «обнаружили нацистских агентов, нацистскую пропаганду [и] запасы дизельного топлива для нацистских рейдеров» {29} . Статья завершалась выводом о том, что налицо все свидетельства «подготовки немецкого военно-морского флота к операциям у берегов Центральной Америки» {30} .

Контрразведчики-любители передали свои наблюдения представителям разведки, по крайней мере на американской стороне. Однако там их работу приняли не слишком приветливо. По словам контр-адмирала Т. Уилкинсона, после тщательного изучения разведуправление ВМС США пришло к выводу, что Лестер не может представить каких-либо полезных «военных и гидрографических сведений, а также информации о подрывной деятельности» {31} .

В какой-то мере адмирал был прав. Выводы Тони и Лестера выглядели притянутыми за уши. У немецкого флота никогда не было береговых частей или каких-то баз в карибском регионе, о которых говорили молодые люди. На протяжении большей части войны обеспечением немецких подводных лодок продовольствием и горючим занимались другие подводные лодки, а не сторонники нацистов на берегу. Однако адмирал Уилкинсон мог бы быть более снисходительным. По его словам выходило, будто Тони и Лестер действовали сами по себе. Однако на деле они — и Эрнест — участвовали в общем предприятии.

По крайней мере с 1940 г. посольство в Гаване разделяло их беспокойство. Там с самого начала проявляли интерес к результатам поисков Лестера и Тони. Хемингуэй сообщал своей матери в июле 1940 г. о том, что «американские власти очень довольны… работой [Лестера]». {32} Призрачные подводные лодки играли важную роль в формировании атмосферы шпиономании, которая привела к созданию Crook Factory. Могли ли немцы высаживать шпионов на берег с подводных лодок? Именно это Хемингуэй пытался узнать, когда отправлял агентов вроде R-42 наблюдать за происходящим на побережье {33} . Кроме того, ходили настойчивые слухи о существовании колоний сторонников Германии и ее союзников на побережье, которые создают тайные базы снабжения немецких военных судов {34} .

Угроза появления вражеских подводных лодок была вовсе не иллюзорной. В начале 1942 г. у американских ВМС и береговой охраны не хватало кораблей и самолетов для патрулирования морских коммуникаций. После Перл-Харбора молодые, целеустремленные немецкие капитаны не преминули воспользоваться свободой действий у восточного побережья. Операции там были намного более приятными и зачастую не менее результативными, чем война в Северной Атлантике. Подводные лодки могли занять позицию в глубоких водах к востоку от прибрежных торговых путей и ждать, пока какое-нибудь грузовое судно не окажется на линии торпедной атаки. Иногда ночью цели были хорошо видны на фоне огней прибрежных городов вроде Майами, где не соблюдалась светомаскировка.

Ближе к югу ситуация была не такой серьезной, но и там, у кубинских берегов, шла охота на суда — пик потерь пришелся на весну 1942 г., когда за месяц немцы топили до 15 кораблей. Почти каждый день те, кому удалось спастись, измазанные мазутом и мелассой (которые многие корабли везли с Кубы), добирались до Гаваны и находили пристанище в отеле Ambos Mundos в центре города, где раньше не раз бывал Хемингуэй. В ответ на кризис посольство в Гаване поступило во многом так же, как и ВМС США на восточном побережье. ВМС, которые не справлялись с поставленными задачами, обратились к гражданским морякам с просьбой принять участие в патрулировании вод у атлантического побережья на собственных судах и выслеживании следов перископов и всплывших подводных лодок. Им предписывалось сообщать об обнаружении цели, не пытаясь атаковать ее. Эта полуофициальная инициатива, которая продолжалась вплоть до конца третьего квартала 1943 г., получила название Hooligan's Navy («Хулиганский флот») — «разношерстное объединение яхтсменов и владельцев прогулочных судов, [которые] служили если не эффективно, то с усердием и добросовестностью» {35} . Чуть более чем через месяц после вступления в войну посол в Гаване заявил, что хочет организовать нечто подобное. В январе 1942 г. он написал в Вашингтон, что «угроза появления подводных лодок… усиливается с каждым днем» {36} . В качестве решения он предлагал ВМС мобилизовать моторные яхты, вооружить их и использовать для патрулирования кубинских вод.