Борис Колымагин - Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки

1948 год считается во многом поворотным во внешней политике СССР. Советское руководство, в условиях значительного превосходства Запада в военно-техническом плане, отказалось от наступления и пошло по пути укрепления сил восточноевропейского лагеря. С изменением политического курса у РПЦ МП появляется новая роль миротворца.

К сожалению, в религиозном миротворчестве много теории, но почти нет практики. Религиозные лидеры часто призывают враждующие стороны к миру, но их влияние минимально. Тем не менее оно есть. И советское руководство не отказалось от этой малости.

В это время «Журнал Московской патриархии» печатает статью архиепископа Луки «К миру призвал нас Господь» (ЖМП, № 1, 1948). Статья заказная. «Как вы думаете, ведь это необычайная просьба, а главное, спешно, – обратился Лука к своему секретарю о. Иоанну Милославову, когда получил телеграмму из Москвы с просьбой написать текст. – Это требование, безусловно, продиктовано Карповым. Правительство настолько обеспокоено политической обстановкой, что решило прибегнуть к помощи духовного ведомства, чтобы подготовить общественное мнение к назревающей опасности войны» (5).

Лука пишет статью, включает в нее несколько язвительных абзацев про коммунизм, который «не от Бога», и отсылает в редакцию. Одновременно он готовит еще один текст о мире, проповедь «О милосердном самарянине». Основные ее мысли он озвучивает в кафедральном соборе: «Нам нужно считать ближними своими всех тех, кто любит добро, правду… Настало время, когда следовало бы создать новый интернационал, интернационал всех любящих добро… И уже многие народы объединяются, все, кто истинно стремится к миру, кто ненавидит войну, насилие, кто любит добро, кто милосерден, кто честен, кто полон сострадания, кто льет слезы свои, глядя на неправду в мире». В другие годы, при чтении соответствующего места Писания, он повторяет однажды сказанные мысли: «Простые люди всегда были и останутся сторонниками мира, в их сердце теплится любовь и милосердие; они искренне считают всех людей ближними своими. Так будем мы все, малое стадо Христово, в числе их: будем ненавидеть страшные войны и злодеяния, совершаемые при них; будем помнить притчу о милосердном самарянине, будем считать ближними своими всех людей, всех без исключения» (6).

Лука стремится повернуть общественное сознание от классового подхода к общечеловеческому, вывести борьбу за мир за скобки идеологии. В то же время он говорит о том, что верующие никогда не пойдут по пути атеистов.

Вскоре преосвященный получает из «ЖМП» ответ. Первая статья полностью переформатирована, переписана, и редакция просит его согласие на публикацию в таком виде. О второй статье говорится крайне неопределенно. Мол, она изучается, и вопрос о ее публикации будет решен особо. Лука дает согласие на публикацию в новой редакции с одним условием: вторая статья тоже должна увидеть свет. Но она так и не была напечатана.

Публикация в центральном журнале, пускай и церковном, способствовала укреплению авторитета архиепископа в глазах региональной власти. В то же время он понес определенные репутационные потери в церковном сообществе. Об этом свидетельствуют «Записные книжки» катакомбного епископа Варнавы (Беляева) (1887–1963). В дневнике проживавшего на покое в Киеве «дяди Коли», как его называли близкие, немало язвительных мест по поводу миротворческих усилий Московской патриархии: «Сейчас пропагандируют мир, и даже Московская патриархия ввязалась в эту кампанию. Но иное есть мир Христов, а иное мир в шайке разбойников». Без лишних комментариев выписывает он слова патриарха Алексия I на IV Всесоюзной конференции сторонников мира. Призыв патриарха «не только продолжить, но и углубить и усилить дело борьбы за мир» («Правда», 04.12.1952).

Не прошла мимо его внимания и «жээмпэшная» публикация Войно-Ясенецкого. Варнава отмечает, что она вся состоит из новояза, переполнена выражениями из коммунистических газет. «Нельзя повернуть колесо истории вспять», «поджигатели войны», «желание новых военных прибылей и стремление США к экономической и политической власти над всем миром». «Как это относится к началу личного спасения и к Христову миру во Святом Духе?» – спрашивает он. А по поводу слогана «фашистское греческое правительство» говорит, что для архиерея оно должно быть братским, православным, поскольку стоит на страже церковных интересов.

Теперь мы знаем, что текст святителя был сильно искорежен цензурой. Но как бы там ни было, катакомбному архиерею (да и не только ему) было странно читать: «Если люди находят в коммунизме правду, то бессмысленно надеяться и на атомные бомбы. Позвольте, господа, разрешите пройти». Последние слова даны по-французски. «Чтобы никто не понял, – саркастически замечает епископ Варнава, – а то и деревенские старушки бы возмутились» (7).

Варнаву не устраивает компромиссная позиция Луки, вполне, на его взгляд, приспособившегося к ложной конструкции. Хотя он видит в нем масштабную личность. Страницей выше с восхищением пишет, что Лука выступал перед медицинскими работниками в рясе и «ученая публика удивлялась этому несоответствию».

«Когда я был в гонениях и странствиях, перемещаясь по своей и чужой воле с Волги в Среднюю Азию, потом в Москву и оттуда в Сибирь и еще кой-куда, то случалось мне сталкиваться с его почитателями и почитательницами, – с легкой долей иронии говорит Варнава. – Они показывали его карточки – в домашнем кабинете, в архиерейском облачении».

Ирония Варнавы связана с тем, что Лука «был ориентации митрополита Сергия, в последний период его правления». Варнава считал, что нельзя идти на союз с безбожниками. И уж тем более подавать им помощь в виде церковных таинств. Поэтому он с неодобрением пересказывает легенду, воспринимаемую им как реальность, что Лука по приглашению умирающего М.И. Калинина посетил его, исповедовал, соборовал и причастил.

Епископ Варнава считал, что коммунисты стремятся любой ценой уничтожить все, что лежит в другом измерении. Святитель Лука надеялся на сохранение веры и при коммунизме. Оба они были патриотами своей родины, России. Но патриотизм Луки включал в себя некоторые советские мифы и понимание того, что мир действительно находится на грани войны. Что лагерь капитализма имеет военное превосходство и может в любой момент развязать войну. «Борьба за мир» имела, в глазах Луки, кроме попытки экспансии, и оборонительный характер.

В то время как Варнава смотрел на происходящее глазами советских политзаключенных, гнивших в бараках ГУЛАГа.

Об их взглядах писал Александр Солженицын «В круге первом». Полуслепой, отбывающий свою «десятку» дворник Спиридон размышляет: