Борис Колымагин - Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки

Идеология агрессивной «борьбы за мир» подразумевала включение религиозных деятелей в скрипучие механизмы советской пропаганды.

Но простые верующие далеко не всегда соглашались играть отведенные им роли. Это отмечает уполномоченный СДРК, рассказывая о реакции на речь председателя Всесоюзного совета евангельских христиан-баптистов (ВСЕХБ) Житкова. Житков участвовал в 1952 году в конференции всех церквей и религиозных объединений СССР, посвященных защите мира. Стенограмма его выступления зачитывалась во всех молитвенных домах во время богослужения. В Симферополе «при начале чтения присутствовало до 370 человек, но когда были зачтены слова: «Необходимо проснуться от спячки, быть не пассивными, а активными борцами за мир», демонстративно поднялись 50 человек и ушли. После приступили к чтению обращения конференции к т. Сталину и другим организациям – снова поднялись более 100 человек и ушли» (22).

В 50-е годы библейские выражения переиначивались, приспосабливались под «нужды момента». Ареной борьбы сил добра и зла стал даже язык Писания. Чиновник СДРК с филологической точностью фиксирует разные значения «мира», наличие / отсутствие идеологически правильного контекста. В Ялте «ряд активистов в своих проповедях открыто призывали: «Кто еще не последовал за Господом, то спешите, чтобы вам не погибнуть с этим гибнущим миром. В их проповедях и в выступлении пресвитера Лысенко не было сказано ни одного слова об активной борьбе за мир, все они, руководители этой общины, настроены враждебно к проводимым Советским правительством мероприятиям» (23).

Что касается архиепископа Луки, то святитель не злоупотреблял «борьбой за мир», и каких-то эксцессов с паствой у него не было. В гомилетическом творчестве Луки слово «мир», как правило, имеет библейские корни. Святитель постоянно призывает «искать не силы мира сего, а немощей, Богом посылаемых». В этой связи крайне важной представляется тема пути христианина. Господь, по убеждению Луки, смотрит на весь путь человека. Не на отдельные прегрешения и ошибки, а на вектор движения. Поэтому так важно не сходить с дороги, однажды выбранной, и идти до конца – даже через страдания.

Лука не артикулирует ясно, но, тем не менее, выражает понимание того, что путь имеет свою длину, свою ширину и свою высоту, некий духовный объем жизни. Узкая тропинка, по которой порой приходится следовать в стесненных обстоятельствах, незримо связана с небом. И духовная вертикаль поддерживает человека в трудных местах.

Страдания за Христа – тяжелые и радостотворные – становятся для святителя главным посланием ближним. Через муки человек не только приходит к Богу, но и превращается в его посланника. Вопрос о теодицее в случае с Лукой заменяется проблемой антроподицеи. Если человеку хватает сил следовать за Богом, куда бы Он его ни повел, даже в концлагерь, даже в ад, он обретет истинное счастье и истинный мир. Мир Божий.

Миротворческая деятельность Церкви имела, кроме всего прочего, и финансовую составляющую. Советская власть «советовала» церковному руководству жертвовать на эти акции значительные суммы. Начиная с эпохи хрущевских гонений, когда уполномоченные фактически назначали управленческий аппарат епархий и приходов, все церковные доходы изымались под видом пожертвований Церкви на миротворческие нужды, в Фонд мира.

Борьба за мир в Крымской области протекала с переменным успехом. Верующие слали приветственные послания на мирные конференции, принимали сторонников мира и даже купались с ними в море. Но была еще борьба за мир в душе человека. Мир – как задание верующему, как путь к Небесному Царству, которое начинается здесь, на земле, с мира в душе. Святитель Лука в этом смысле являл собой образец такого движения. Хотя некоторые его внешние действия порой и вызывали смущение, особенно у тех, кто выбрал путь катакомбного христианства.

Двадцатый век явил нам многочисленные образцы беснования идеологий, уничтожающих, стирающих человека в пыль. Христианство, обращенное не к толпе, не к безликой массе, пропущенной через эго-вождя, а к каждому конкретному человеку сильно мешало творцам тоталитарных режимов. Поэтому оно подверглось гонениям в странах победившего тоталитаризма – прежде всего в СССР и нацистской Германии.

Христианское сообщество Германии и России разделилось внутри себя по вопросу принятия кровавых режимов. Под утверждениями пастора и теолога Дитриха Бонхоффера, возглавившего Исповедническую церковь и погибшего в застенках, могли поставить свои подписи многие катакомбные христиане СССР. Согласно Бонхофферу, Церковь не может идти на любые компромиссы ради сохранения своих институтов. Только беря всю вину и ответственность на себя, активно препятствуя силам зла, церковь может называться христианской Церковью (1).

Весной 1943-го Бонхоффера арестовали, а 9 апреля 1945 года казнили. В тюрьме он не переставал размышлять над богословскими вопросами. Он считал, что Бог помогает не всесилием, а силой Своей слабости, Своего страдания.

Мысли Бонхоффера напрямую связаны с богословием после ГУЛАГа и Освенцима. Святитель Лука поднятых немецким теологом проблем касался вскользь, поскольку был практиком по преимуществу. В отношениях церкви с государством он стоял на более умеренных, чем Бонхоффер, позициях. И даже надеялся на возрождение дореволюционных церковно-государственных отношений.

В то же время все усиливающееся давление атеистического государства на верующих ставило его, естественного патриота, в оппозиционное положение. Вынуждало совершать диссидентские жесты.

Церковное диссидентство возникло в русле послевоенных ментальных течений. И Лука, обладавший большой творческой интуицией, почувствовал ветер больших перемен. Его деяния напрямую сопрягались с ростом правосознания верующих.

10 декабря 1948 года на Генеральной Ассамблее ООН была принята Всеобщая декларация прав человека. В ней говорилось о приоритете достоинства личности и прав человека, о свободе совести. Были провозглашены также социально-экономические и культурные права людей. Именно в свете этой Декларации стоит рассматривать знаменитое «Открытое письмо» патриарху Алексию I священников Николая Эшлимана и Глеба Якунина, датированное 21 ноября 1965 года.

Подписанты просили предстоятеля Русской православной церкви пересмотреть после падения Хрущева свои отношения с государством, поскольку последнее беззастенчиво вторгается в те области, куда входить не имеет права.

Характерен правозащитный запал двух священников: «Безусловное невмешательство государства во внутреннюю жизнь Церкви, с одной стороны, и свободное сотрудничество Церкви и государства в гражданской сфере, если государство этого пожелает, – с другой, – таков принцип истинного взаимоотношения Церкви и Государства. Основные законодательные документы Советской власти, определяющие отношение Советского государства к Церкви – декрет «Об отделении Церкви от государства»… и 124 ст. Конституции СССР, провозглашающая свободу совести и признающая за гражданами СССР право на свободу религиозной жизни, – создают определенные основания для осуществления этого принципа» (2).